Ленивые имена
их ленивые имена
начинают сначала
каждый раз, когда погода
была произведена
им не нравится утро дождя
не нравится солнечный грохот
не нравится пешая осень
и гонкой больная весна
их ленивые имена
буквами льют измену
и порядок звука и времени
уходит в немирную тень
там пересадка рисунка
в слове и прочем движении
грубо струится и плачет
как иней, бегущий в окне
и что-то кривится в солнце
что-то в дожде грозит —
это новое имя погоды
рушится из земли
Анна Гринка.
их ленивые имена
начинают сначала
каждый раз, когда погода
была произведена
им не нравится утро дождя
не нравится солнечный грохот
не нравится пешая осень
и гонкой больная весна
их ленивые имена
буквами льют измену
и порядок звука и времени
уходит в немирную тень
там пересадка рисунка
в слове и прочем движении
грубо струится и плачет
как иней, бегущий в окне
и что-то кривится в солнце
что-то в дожде грозит —
это новое имя погоды
рушится из земли
Эти имена, словно забытые мелодии, каждый раз возникают вновь, будучи рожденными стихией. Они не имеют постоянства, их природа переменчива, как и сама погода. Утро, окутанное влажной пеленой дождя, вызывает у них лишь отторжение, не даря ожидаемой свежести. Солнечный грохот, громкое, настойчивое проявление небесной силы, также не находит отклика в их душе, вызывая скорее раздражение, чем восхищение. Пешая осень, с ее медленным, задумчивым увяданием, кажется им слишком уж неспешной, лишенной всякой динамики. А гонкой больная весна, с ее лихорадочным пробуждением природы, с ее стремительными переменами, еще более чужда им, вызывая лишь тревогу и недоумение.
Их ленивые имена, эти слова, которые они выбирают, чтобы обозначить себя, подобны письменам, льющимся изменчивостью, подобно предательству, ускользающему из-под контроля. В них нет твердости, нет опоры. Порядок звука и времени, эта привычная нам структура, в их мире теряет свою стройность, уходит в немирную тень, где царит хаос и неопределенность. Это означает, что даже привычные понятия, такие как время или последовательность событий, для них искажены, окрашены их внутренним состоянием.
Там, в их мире, происходит пересадка рисунка, метаморфоза образов, происходящая не только в слове, но и в любом другом движении, любом проявлении. Это может быть изменение формы, текстуры, или даже сути вещей. Все это грубо струится, подобно потоку, который невозможно остановить, и в то же время плачет, выражая свою скорбь и безысходность. Этот образ инея, бегущего в окне, подчеркивает хрупкость и эфемерность их восприятия, его уязвимость перед внешними воздействиями. Иней, который тает, оставляя лишь влажный след, символизирует мимолетность и непрочность их существования.
И когда кажется, что уже ничего не может измениться, что этот поток неопределенности будет длиться вечно, происходит нечто новое. И что-то кривится в солнце, искажая его привычный свет, придавая ему зловещий оттенок. Что-то в дожде грозит, превращая его из источника жизни в предвестника разрушения. Это не просто смена погоды, это рождение чего-то совершенно иного. Это новое имя погоды, которое прежде не существовало, которое не было названо, рушится из земли, словно поднимаясь из самых глубин, неся с собой непредсказуемость и, возможно, даже угрозу. Это явление, которое выходит за рамки привычных нам ассоциаций, меняя само представление о том, что такое «погода».
Анна Гринка.