Мокрая осень

Мокрая осень. Дети в школу бегут, задыхаясь от страха.
Трутся бездомные у ларьков, глотают восторженно водку
И испаряются. Прыгает в спину
Ветер лохматый, листая безбрежную книгу
С грохотом тихим в душе.
Пешеход краснорожий легко становится другом,
А что говорят меж собой потихоньку летящие рядышком пули,
Не так уже важно. Осень смотрит уверенно, прямо,
На глазах меняя шуршащий наряд на прозрачный, но не менее пьяный.
Ах, это лёгкое к жизни похмелье,
Ах, эти странницы тёмные, будто деревья.

Владимир Кучерявкин.

Мокрая осень. Дети в школу бегут, задыхаясь от страха. Школьные рюкзаки, казалось, давят на плечи не только учебниками, но и предчувствием неизбежного. Мокрый асфальт отражает серые небеса, превращая каждый шаг в скольжение по зеркалу уныния. Утренний воздух, пропитанный влагой и запахом прелой листвы, кажется густым и тягучим, словно время замедлило свой ход, застыв в ожидании чего-то.

Трутся бездомные у ларьков, глотают восторженно водку и испаряются. Их потрёпанные пальто, словно облезлые шкуры, не спасают от промозглого ветра. Пустые глаза, затуманенные алкоголем, ищут в глотке спасения от холода и забвения. Каждый глоток – это попытка заглушить внутреннюю пустоту, раствориться в небытии, пока тело ещё способно двигаться. Они – призраки города, обречённые на вечное скитание по его мокрым улицам.

Прыгает в спину ветер лохматый, листая безбрежную книгу с грохотом тихим в душе. Он словно невидимый спутник, толкает вперёд, шепчет забытые истории, уносит мысли в неведомые дали. Порывы ветра треплют волосы, срывают шляпы, заставляют кутаться глубже в воротник. Эта книга – летопись жизни, где каждая страница – это день, каждый шёпот – это воспоминание, а грохот – это биение сердца, отзывающееся эхом в опустевшем пространстве.

Пешеход краснорожий легко становится другом, когда холод пробирает до костей. Случайный попутчик, встреченный на мокрой улице, может разделить с тобой тепло протянутой руки, оброненное слово, короткий взгляд понимания. В такие моменты незнакомцы обретают близость, становясь временными союзниками в борьбе с осенним одиночеством. Общаясь, они словно стараются согреть друг друга, поделиться остатками душевного тепла.

А что говорят меж собой потихоньку летящие рядышком пули, не так уже важно. Может быть, это шепот ветра, играющего с опавшими листьями, или стук дождя по крышам, или далёкий гул машин. Важно лишь ощущение присутствия чего-то неуловимого, тревожного, что витает в воздухе. Этот неясный звук, этот намёк на опасность, лишь усиливает гнетущую атмосферу.

Осень смотрит уверенно, прямо, на глазах меняя шуршащий наряд на прозрачный, но не менее пьяный. Золото листьев сменяется прозрачной пеленой дождя, который, подобно вину, опьяняет и притупляет чувства. Этот переход – не утрата, а преображение, где каждая стадия имеет свою особую красоту и свою силу. Прозрачность дождя скрывает, но не уничтожает, а лишь придаёт всему новый, немного сюрреалистичный оттенок.

Ах, это лёгкое к жизни похмелье, когда мир кажется немного размытым, а ощущения обострены. Это состояние, когда реальность смешивается с мечтами, а границы между ними стираются. Чувство лёгкости, приправленное грустью, делает мир более ярким и в то же время более хрупким.

Ах, эти странницы тёмные, будто деревья. Они стоят, окутанные туманом, их голые ветви тянутся к небу, словно руки, просящие утешения. В их молчаливом присутствии есть мудрость и стойкость, способность пережить холод и дождаться весны. Они – символ enduring силы, напоминание о цикличности жизни и неизбежности возрождения.

Владимир Кучерявкин.