Стихотворение Василия Бородина: Воздух как центральная тема
в китайском садике китай
раствор воздушный
и ты не видишь не читай
словарь воздушный
а шапки рокота небес
с горы воздушной
перенесут облако-лес
волной воздушной
и дождь-китай: в дожде китай
корон воздушных
а ты не видишь не читай:
харон воздушный
перетекает как цвета́
сторо́н воздушных
но нас не видит — или так:
китай воздушный
под лодкой в зонтике у спиц
в бамбуке воздух
как остальное счастье спит
и видит воздух
во флейтах думающих так:
мы пели воздух
и наступала немота —
истинный воздух
а в сотнях ласточек людских
улыбок воздух
как хмурый парус и тоски
надежда-воздух
пока по лестницам лесным
под со́сны воздух
спускался с гор и к остальным —
не вестник, весь
Василий Бородин.
в китайском садике китай
раствор воздушный
и ты не видишь не читай
словарь воздушный
а шапки рокота небес
с горы воздушной
перенесут облако-лес
волной воздушной
и дождь-китай: в дожде китай
корон воздушных
а ты не видишь не читай:
харон воздушный
перетекает как цвета́
сторо́н воздушных
но нас не видит — или так:
китай воздушный
под лодкой в зонтике у спиц
в бамбуке воздух
как остальное счастье спит
и видит воздух
во флейтах думающих так:
мы пели воздух
и наступала немота —
истинный воздух
а в сотнях ласточек людских
улыбок воздух
как хмурый парус и тоски
надежда-воздух
пока по лестницам лесным
под со́сны воздух
спускался с гор и к остальным —
не вестник, весь
Воздух, вездесущий и неуловимый, становится центральной темой стихотворения Василия Бородина. Он пронизывает каждый образ, каждое ощущение, трансформируя реальность в нечто эфирное, почти мифическое. В китайском садике, символе утонченности и гармонии, воздух предстает как «раствор» и «словарь», намекая на невысказанное, на знаки, которые можно лишь угадывать, но не прочесть напрямую. Это воздух, наполненный смыслом, но этот смысл ускользает от прямого понимания, подобно невидимым иероглифам, растворенным в пространстве.
Небесные шапки, несущие в себе «облако-лес», движутся «волной воздушной», подчеркивая текучесть и изменчивость мира. Гора, с которой они сходят, тоже «воздушная», словно она сама состоит из тумана и света, а не из камня и земли. Это придает пейзажу потусторонний, сновидческий характер, где привычные элементы приобретают новые, неожиданные свойства.
Дождь, который Бородин называет «дождем-китай», символизирует очищение или, возможно, погружение в иную реальность. «Короны воздушные» падают с небес, а под ними скрывается «харон воздушный» – проводник в мир теней, но и он, как и все остальное, растворяется в стихии воздуха. Это образ, напоминающий о мифологических путешествиях, но перенесенный в сферу невесомости и эфемерности.
Перетекание «цвета сторон воздушных» – это метафора восприятия мира, где границы между объектами размываются, а цвета становятся более тонкими, пронизанными светом. Мир теряет свою плотность, становится «китайским воздушным», что может означать его хрупкость, изысканность или же некую искусственность, подобно тонкой росписи на фарфоре.
Под лодкой, в зонтике, в бамбуке – везде присутствует воздух. Он обволакивает, проникает, становится частью всего сущего. «Как остальное счастье спит и видит воздух» – эта строка особенно показательна. Счастье, такое же неуловимое и эфирное, как и воздух, погружено в эту стихию, словно оно не может существовать вне ее. Воздух становится синонимом покоя, умиротворения, возможно, даже забвения.
Флейты, «думающие так», поют о воздухе, и их мелодия, наполненная этим эфирным звучанием, приводит к «немоте» – «истинному воздуху». Это парадоксальное состояние: музыка, призванная выразить, приводит к полному отсутствию звука, к тишине, которая сама по себе является проявлением воздуха. Это намек на то, что самые глубокие истины постигаются не через слова, а через безмолвное созерцание, через погружение в суть вещей.
«Сотни ласточек людских улыбок» – это яркая метафора, где улыбки сравниваются с быстрыми, легкими птицами, наполняющими пространство. И эти улыбки, как и все остальное, пропитаны воздухом. «Как хмурый парус и тоски надежда-воздух» – здесь воздух обретает более сложные оттенки. Он становится носителем не только легкости, но и печали, тоски, а надежда, подобно хмурому парусу, наполняется ветром, но остается в неопределенности.
Спуск «по лестницам лесным под со́сны воздух» с гор – это движение вниз, к земле, к обыденности, но даже здесь воздух остается. Он «не вестник, весь», то есть он не несет какой-то конкретной вести, он просто присутствует, заполняя собой все пространство. Это финальное утверждение вездесущности воздуха, его неотъемлемой роли в создании мира и нашего восприятия его. Воздух – это не просто физическая среда, но и состояние бытия, элемент, который связывает все воедино, делая мир одновременно реальным и призрачным.