Ницше
желты усы от табака
у сморщенного старика
в соседнем доме окна жолты
по телевизору мятеж
старик показывает плешь
а баба говорит: пошёл ты!
и он идёт и он поёт
как одичавший идиот
чего-то там под нос бормочет
стрекочет хнычет а за ним
следит военный херувим
и темя пёрышком щекочет
как будто наслажденье для
блестит замёрзшая земля
старик обыскивает баки
всё заливает синий свет
природы нет и бога нет
совокупляются собаки
нам улыбается скелет
ноля
Алексей Колчев.
Ницше
желты усы от табака
у сморщенного старика
в соседнем доме окна жолты
по телевизору мятеж
старик показывает плешь
а баба говорит: пошёл ты!
и он идёт и он поёт
как одичавший идиот
чего-то там под нос бормочет
стрекочет хнычет а за ним
следит военный херувим
и темя пёрышком щекочет
как будто наслажденье для
блестит замёрзшая земля
старик обыскивает баки
всё заливает синий свет
природы нет и бога нет
совокупляются собаки
нам улыбается скелет
ноля
Алексей Колчев.
В этом мире, где привычные ориентиры рушатся, а старые догмы теряют свою силу, старик, чьи усы окрашены желтизной табака, становится символом уходящей эпохи. Его сморщенное лицо, окна соседнего дома, излучающие тот же болезненный желтый свет, и мятеж, транслируемый по телевизору, – все это создает атмосферу упадка и абсурда. Старик, обнажая свою плешь, становится объектом презрения, его отвергает женщина, чьи слова звучат как приговор.
Но он идет, и он поет. Его песня – это гимн безумию, идиотская мелодия, сотканная из бормотания и всхлипов. За ним следует невидимая сила, военный херувим, чье присутствие кажется одновременно гротескным и зловещим. Он щекочет старику темя перышком, словно играя с ним, подвергая его унижению, которое, однако, не лишает старика странного, извращенного наслаждения.
Замерзшая земля блестит, отражая этот холодный, отстраненный свет, как будто сама природа участвует в этом спектакле отчаяния. Старик, погруженный в свои поиски среди мусорных баков, становится частью этого пейзажа, где реальность искажена синим светом, напоминающим о бездне. В этом мире, где нет места ни природе, ни богу, где единственным законом кажется животное начало, собаки совокупляются, демонстрируя примитивную, неукротимую силу жизни, лишенной всякой духовности.
Улыбка скелета – это напоминание о конечности всего сущего, о неизбежном конце, который ждет каждого. Ноль, символ пустоты и отсутствия, становится финальным аккордом, подчеркивая тщетность бытия и бессмысленность усилий. Этот мир, описанный Алексеем Колчевым, – это мир, где человеческое достоинство утрачено, где ценности перевернуты, а реальность предстает в искаженном, гротескном виде. Это зеркало, отражающее наши страхи и сомнения, наше одиночество и нашу обреченность в эпоху, когда старые боги мертвы, а новые еще не родились.