Заголовок статьи: Уют, Время и Память в Поэзии Владимира Гандельсмана
завёрнутая в одеяло
кастрюля варёной
задохшимся жаром пылает
за дверью слегка притворённой
ждёт после работы
ещё носоглотки леченье над паром
ещё с боковою застёжкою боты
сырым тротуаром
ноябрьским и день рожденья
и левитановы обращенья
картофельный бело-рассыпчатый сон
жизнь я потрясён
вниманье твое скрупулёзно
столь близкую даришь
мне встречу с кем розно
и в памяти шаришь
и там обещанье
находишь такое
как медленное обнищанье
календаря отрывное
как если бы помнил оттуда
сегодняшний день
задохшимся жаром пылает причуда
и замертво падает тень
Владимир Гандельсман.
завёрнутая в одеяло
кастрюля варёной
задохшимся жаром пылает
за дверью слегка притворённой
ждёт после работы
ещё носоглотки леченье над паром
ещё с боковою застёжкою боты
сырым тротуаром
ноябрьским и день рожденья
и левитановы обращенья
картофельный бело-рассыпчатый сон
жизнь я потрясён
вниманье твое скрупулёзно
столь близкую даришь
мне встречу с кем розно
и в памяти шаришь
и там обещанье
находишь такое
как медленное обнищанье
календаря отрывное
как если бы помнил оттуда
сегодняшний день
задохшимся жаром пылает причуда
и замертво падает тень
Владимир Гандельсман.
Возвращение домой, где тепло и покой, где даже обыденные предметы обретают особый смысл. Кастрюля, завёрнутая в одеяло, как символ уюта и заботы, наполненная варёным, что-то, что согревает не только тело, но и душу. Этот образ, окутанный «задохшимся жаром», создаёт атмосферу тихой, домашней жизни, где каждый шорох за дверью, даже «слегка притворённой», имеет своё значение.
За дверью – мир, требующий усилий и преодолений. «После работы» – это не просто конец трудового дня, а начало новой серии испытаний. «Носоглотки леченье над паром» – бытовая, но важная процедура, напоминающая о хрупкости здоровья, о необходимости заботиться о себе. «С боковою застёжкою боты» – атрибуты осенней непогоды, символизирующие готовность к вызовам, к движению по «сырому тротуару», где каждый шаг может быть непростым.
«Ноябрьским и день рожденья» – это переплетение времени, где личное событие, день рождения, оказывается в плену у осени, у её меланхоличной атмосферы. «И левитановы обращенья» – отсылка к музыке, к её способности вызывать глубокие чувства, к её «обращениям» к душе, которые могут быть столь же значимы, как и самые важные слова. «Картофельный бело-рассыпчатый сон» – образ простоты и естественности, ассоциирующийся с домашней едой, с детскими воспоминаниями, с безмятежностью. «Жизнь я потрясён» – восклицание, выражающее глубокое эмоциональное переживание, вызванное всей этой совокупностью ощущений.
«Вниманье твое скрупулёзно» – это признание в ценности чужой заботы, в том, как тщательно и внимательно другой человек относится к тебе. «Столь близкую даришь мне встречу с кем розно» – парадоксальное сочетание близости и разделения, когда даже в разлуке ощущается присутствие, когда память сводит вместе тех, кто по каким-то причинам «розно». «И в памяти шаришь» – образ поиска, погружения в воспоминания, где хранятся дорогие сердцу моменты.
«И там обещанье находишь такое» – в глубинах памяти, в сокровищнице воспоминаний, обнаруживается нечто ценное, обещание, которое продолжает жить. «Как медленное обнищанье календаря отрывное» – это метафора быстротечности времени, его неумолимого хода. Каждый оторванный лист календаря – это потерянный день, символ того, как время, подобно обнищанию, уносит с собой частички жизни, оставляя лишь воспоминания.
«Как если бы помнил оттуда сегодняшний день» – это ощущение некой временной аномалии, когда прошлое так сильно вторгается в настоящее, что кажется, будто сегодняшний день был предсказан или уже переживался. «Задохшимся жаром пылает причуда» – эта строка возвращает нас к начальному образу, но теперь «причуда» (возможно, та самая кастрюля или какое-то другое проявление домашнего уюта) пылает «задохшимся жаром», словно накопившаяся энергия, не находящая выхода, но продолжающая греть. «И замертво падает тень» – образ полной остановки, угасания, когда даже тень, обычно следующая за жизнью, теряет свою подвижность, замирает, подчеркивая завершенность момента или, возможно, ощущение утраты.
Владимир Гандельсман.