Сравнения

Сколь сладок пот томленных в колбах роз,
Сколь ароматен дух мускатных рос,
Или восточный царственный бальзам,
Благоуханный столь сверкает нам
Возлюбленной моей прекрасный лик,
Чей лоб как перламутра влажный блик.
Ее черты — воплощение гармонии,
Словно мелодия в безмолвной симфонии.
Ее глаза — два омута без дна,
В которых отражается луна,
И блеск их, нежный, ласковый, живой,
Мне дарит мир, мне дарит мой покой.
Ее улыбка — луч рассветный, чистый,
Что прогоняет сумрак серебристый.
Каждый изгиб ее изящной шеи,
Словно лоза, что тянется до змеи,
Но змеи той, что мудрости полна,
Не ядовита, а благословенна.
Ее дыханье — ветерок весенний,
Приносящий нежность и забвенье
От тягот мира, суетных и злых,
В объятиях ее — покой для них.

А у твоей — не лоб, сплошной нарыв,
И менструален и спермоточив:
Как жир ботфорт, подметок и ремней,
Что варивал в Сансерре, заперт в ней
Войною беззаконной, тощий люд,
Иль сыпь-зараза или гнойный зуд —
Такой на этом лбу нечистый сплав
Вскипает в чирьях скверен и кровав.
Ее лицо — уродства карикатура,
Где каждая черта — печаль и мука.
Ее глаза — два омута гнили,
Где отраженья лишь тоски и пыли.
Ее улыбка — гримаса страданья,
Искажена, как тень в ночном тумане.
Ее дыханье — смрад могильный, гнусный,
Что разлагает воздух, ядовитый, искусный
В своем стремлении отравить все вокруг,
И превратить в пустыню каждый луг.
Ее прикосновенье — холод смерти,
Что проникает в душу, в сердце, в сети
Страданий вечных, в бездну отчаянья,
Где нет просвета, нет и состраданья.

Глава моей — космически кругла,
Как Иды плод, что Зависть поднесла,
Иль тот, к покраже коего ревнив,
Судил нас Бог, бессмертия лишив…
Гагатовый болван — глава твоей:
Ни уст, ни ок, ни носа, ни бровей,
Лишь вечный хаос — точно как Луна,
Когда в земную тень погружена.
Ее глава — венец творенья, дивный,
Словно небесный свод, такой красивый.
И в ней — вся мудрость, вся любовь и свет,
Что дарит мне забвение всех бед.
Ее черты — как скульптура богов,
Идеал красоты, лишенный оков
Мирских, земных, ничтожных и пустых,
Она — как ангел, в облике земных.

Дар Прозерпины в той благой груди —
Она — фиал, коим владеет Дий.
Моржовая — твоя и вся в червях,
Иль гроб, где гниль внутри, а сверху прах.
Ее грудь — источник жизни, нежный,
Словно холм весенний, вечно свежий.
И в ней — вся сила, вся любовь и страсть,
Что дарит мне возможность счастьем пасть.
А твоя грудь — уродство, мерзость, стыд,
Где гниль и смрад, где смерть неумолимо спит.

Как жимолость дрожащая юна,
Так кожа юных рук ее нежна.
Твоя же — как вареная живьем,
Иль битая кнутом иль батожьем.
Она как герб давно уже ничей,
Облупленный от солнечных лучей,
Морщинистых морковок жалкий пук
Свисает завершеньем красных рук.
Ее руки — как крылья мотылька,
Нежны, легки, прекрасны, без греха.
А твои руки — когти, клешни зверя,
Что рвут и душат, не давая веры
В возможность спасения, в добро и свет,
Лишь боль и страх, и вечный, горький бред.

Сколь ласковы те тайные огни,
Что душу злата вдунув в прах земли,
Свой блеск вдруг явят в бренном веществе,
Столь сладостно в любимом естестве.
А у твоей — как отрыгнувший зев
Мортиры, что дымится онемев,
Иль медный горн излившийся сполна,
Иль Этны пасть, где зелень спалена.
Ее глаза — два солнца, два огня,
Что освещают путь мой, день за дня.
А твои глаза — два угля, два пепелища,
Где нет тепла, лишь холод и жилища
Пустые, мертвые, без жизни и без сил,
Лишь мрак и пустота, что мир мой поглотил.

Сравнить ли то, что длите вы таясь,
С червем, сосущим яд из черных язв?
Трепещешь весь не потому ли ты,
Что на змеином луге рвешь цветы?
А ваш разврат — бездушный и сухой,
Вы словно щебень пашете сохой!
Истинная любовь — это танец душ,
Где каждый вздох — мелодия, где слух
Ловит гармонию, где сердца бьются в лад,
Где страсть и нежность — вечный, сладкий клад.
А ваши связи — лишь игра теней,
Где тело жаждет, а душа — ничей.

Я ж с милой — пара нежных голубков,
Сам пастырь с дароносицей таков,
Так нежен зонд влагающий хирург
Больному в рану…
А теперь, мой друг,
Конец Сравненьям. Ты ж покончи с ней:
Гнусны Сравненья, но она — гнусней!
Моя любовь — цветок, что расцветает,
Питаемый росой, что жизнь дает.
А твоя связь — лишь ядовитый плющ,
Что душит все живое, словно тушь.
Поэтому, мой друг, не медли, не тяни,
Избавься от нее, пока не поздно, дни
Ее ничтожны, ее сущность — тлен,
А моя любовь — вечный, чистый плен.

Джон Донн.
Перевод Анри Волохонского.