Анализ поэзии Галины Рымбу: Пение, убийство и поиск себя

когда хотят поговорить
тогда они поют

когда хотят кого-то убить
тогда подходят к нему
и говорят
идут
и постепенно
сливаются с этим человеком
в одно пятно

подходят другие люди
они желают пятно продать
другие — хотят его укусить
говорят: это бог
а раз это бог
то мы должны его укусить

горцы поют
малые народы идут

а мы хотим молчать
медитировать

сидеть
есть рис
ничего не хотеть
пить чай
кай хуа лун дин
или би ло чунь
или сексом заняться
в ночь когда луна выпускает черные щупальцы
а взрослые надевают детские трусики

мы хотим спокойнее быть

мой дед улыбается
широкой улыбкой
он говорит: «хе-хе
вот я собираю пластиковые бутылки
и когда будет конец света
я сделаю из них лодку
и поплыву на горку
и спасусь там»

никакого контекста
религии
эсхатологии

только запах печеной картошки
преследует этих людей

скрежет железных петлей
при раскрытии определенных вещей

мы в миру
мы определились
гендерными одеждами
и слабыми мантиями

они пробуют бриться
они пробуют говорить

но кто мы
кто они
не вполне понятно

искусственно это делить?

дышать
как жить

дышать.
как жить?

лгать

только в теории

Галина Рымбу.

когда хотят поговорить
тогда они поют

когда хотят кого-то убить
тогда подходят к нему
и говорят
идут
и постепенно
сливаются с этим человеком
в одно пятно

подходят другие люди
они желают пятно продать
другие — хотят его укусить
говорят: это бог
а раз это бог
то мы должны его укусить

горцы поют
малые народы идут

а мы хотим молчать
медитировать

сидеть
есть рис
ничего не хотеть
пить чай
кай хуа лун дин
или би ло чунь
или сексом заняться
в ночь когда луна выпускает черные щупальцы
а взрослые надевают детские трусики

мы хотим спокойнее быть

мой дед улыбается
широкой улыбкой
он говорит: «хе-хе
вот я собираю пластиковые бутылки
и когда будет конец света
я сделаю из них лодку
и поплыву на горку
и спасусь там»

никакого контекста
религии
эсхатологии

только запах печеной картошки
преследует этих людей

скрежет железных петлей
при раскрытии определенных вещей

мы в миру
мы определились
гендерными одеждами
и слабыми мантиями

они пробуют бриться
они пробуют говорить

но кто мы
кто они
не вполне понятно

искусственно это делить?

дышать
как жить

дышать.
как жить?

лгать

только в теории

Это ощущение зыбкости, неопределенности, когда границы между «я» и «другим», между реальностью и метафорой становятся размытыми. Песня, как способ коммуникации, может быть как призывом к диалогу, так и убаюкивающей мелодией перед нападением. Убийство через слияние — это не прямое насилие, а постепенное поглощение, растворение индивидуальности в чем-то большем, но при этом чужом.

Пятно, которое хотят продать или укусить, символизирует объект желания, идею, власть, которую другие пытаются присвоить или уничтожить. Сравнение с богом, которого нужно укусить, подчеркивает иррациональность и деструктивность стремления к познанию или обладанию чем-то сакральным. Это может быть метафорой того, как общество потребляет и извращает любые высокие идеалы.

На этом фоне стремление к молчанию, медитации, простому существованию — есть рис, пить чай, ничего не хотеть — выглядит как попытка обрести внутренний покой, уйти от внешнего давления и хаоса. Выбор конкретных сортов чая, таких как Кай Хуа Лун Дин или Би Ло Чунь, добавляет этой пассивной медитации оттенок утонченности, стремления к эстетическому наслаждению в противовес грубой реальности. Секс в ночь, когда луна выпускает черные щупальца, и взрослые надевают детские трусики, — это образ странный, сюрреалистичный, говорящий о нарушении естественного порядка, о потере зрелости, о попытке вернуться к чему-то первобытному или, наоборот, обрести утешение в наивности.

Улыбка деда, собирающего пластиковые бутылки для лодки в случае конца света, — это пример абсурдного, но при этом жизнеутверждающего прагматизма. Он не пытается бороться с грядущим апокалипсисом, а готовится к нему, находя свое, пусть и странное, спасение. Это отсутствие контекста, религии и эсхатологии в его действиях подчеркивает, что его мотивация чисто личная, бытовая.

Запах печеной картошки — это чувственный, земной, ностальгический образ, который контрастирует с абстрактными идеями конца света и духовными поисками. Он приземляет, возвращает к простым, телесным ощущениям. Скрежет железных петель при раскрытии определенных вещей — это звук, который ассоциируется с чем-то скрытым, тайным, что открывается с трудом, сопровождаясь неприятными ощущениями, возможно, с болью или страхом.

Определение себя через «гендерные одежды» и «слабые мантии» говорит о том, что идентичность становится хрупкой, зависимой от внешних атрибутов, которые не дают истинной силы или защиты. Попытки бриться и говорить — это метафора попыток соответствовать общепринятым нормам, обрести подобие нормальной жизни, но при этом сохраняется вопрос: «кто мы, кто они». Эта неопределенность, это разделение на «мы» и «они», которое кажется искусственным, порождает экзистенциальный кризис.

Дышать — это базовый акт существования, который ставится под сомнение как вопрос: «как жить?». Это подчеркивает, что простое физическое существование не равно полноценной жизни. Лгать, но только в теории — это признание того, что ложь является частью человеческого опыта, но, возможно, есть стремление к ее избеганию в реальной жизни, либо понимание ее невозможности в чистом виде.

Галина Рымбу.