Стихи Татьяны Щербины: Анализ и SEO
Я плачу оттого, что нет грозы,
Как зелень ядовита в это лето!
Такого фосфорического света
Нет в каталогах средней полосы.
Я плачу – оттого что медлит дождь,
Стоит в резьбе нефритовой крапива,
Природа неестественно красива,
Всё нынче зацветает, даже хвощ.
Я плачу. На малиновой щеке
Застыла лихорадочная блёстка.
Я бледная от роду – как извёстка,
И я привыкла жить на сквозняке,
Но жжёт глаза от ирисов и роз,
И ветры затаились для удушья –
Ну что же ты, земля моя недужья,
Спасительных не проливаешь слёз!
Татьяна Щербина.
Я плачу оттого, что нет грозы,
Как зелень ядовита в это лето!
Такого фосфорического света
Нет в каталогах средней полосы.
Этот свет, словно прожектор, выхватывает из привычного пейзажа самые неожиданные детали. Он проникает сквозь листву, окрашивая ее в неземные оттенки, заставляя даже самые обычные травы казаться экзотическими растениями. Под этим неестественным освещением привычные контуры размываются, создавая атмосферу сюрреалистической картины, где реальность переплетается с фантазией. Каждый лист, каждый цветок, казалось бы, обретает новое, невиданное прежде значение, привлекая к себе внимание своей яркостью и интенсивностью.
Я плачу – оттого что медлит дождь,
Стоит в резьбе нефритовой крапива,
Природа неестественно красива,
Всё нынче зацветает, даже хвощ.
Красота эта – тревожная, напряженная, как перед бурей. Нефритовая крапива, обычно ассоциирующаяся с дикостью и непроходимостью, в этой неестественной тишине выглядит изящной, почти ювелирной работой природы. А то, что зацветает хвощ, растение, обычно появляющееся в самых неприглядных местах, свидетельствует о том, что весь природный цикл нарушен, что даже самые неприхотливые представители флоры находятся под влиянием этого странного, удушающего лета. Это цветение – скорее крик отчаяния, чем символ плодородия.
Я плачу. На малиновой щеке
Застыла лихорадочная блёстка.
Я бледная от роду – как извёстка,
И я привыкла жить на сквозняке,
Моя кожа, всегда бледная, словно мрамор, сейчас кажется еще более прозрачной под этим необычным светом. Каждая линия, каждая морщинка кажутся высеченными на ней, подчеркивая мою хрупкость и уязвимость. Я всегда была человеком, живущим на грани, привыкшим к переменчивости, к резким ветрам, к открытым пространствам, где нет укрытия. Но даже такая закаленная натура, как моя, чувствует себя некомфортно в этой аномальной жаре, в этой избыточной, парализующей красоте.
Но жжёт глаза от ирисов и роз,
И ветры затаились для удушья –
Ну что же ты, земля моя недужья,
Спасительных не проливаешь слёз!
Даже самые прекрасные цветы – ирисы, розы – теперь кажутся агрессивными, их аромат становится удушающим, а их яркие краски – вызывающими. Это не наслаждение красотой, а ее мучительное переживание. И ветры, которые обычно приносят долгожданную прохладу, теперь замерли, предвещая не облегчение, а усиление этого гнетущего состояния. Земля, моя родная земля, которая всегда была источником силы и утешения, теперь кажется больной, страдающей, неспособной дать облегчение. Она словно затаила дыхание, ожидая чего-то, что нарушит этот порочный круг. Я молю о дожде, о грозе, о том, что смоет эту неестественность, о том, что вернет природе ее естественное дыхание, а мне – душевное равновесие.
Татьяна Щербина.