по жизни программист
в душе — жонглер
сбежавший
из цирка
назад к природе, в джунгли
к корням приникший
влажным
из заднего кармана джинсов
вдруг театральный
достает бинокль
в чехле
из кожи коричневатой
чехол отброшен
он приникает к окулярам
оправленным
в пластмассу слоновой кости
забыв при этом
куда-нибудь бинокля взгляд
направить
куда-нибудь
ведь он и так направлен
и близко-близко к носу видит
исток всего
цветную закулису
кому случалось
бежать вот так
служанкой молодой
чтобы прикрыть глаза
от солнца бьющего на бреющем полете
тот знает каково
увиливать со сломанным зонтом
от льющейся с расхлябанных небес
прям на тебя, на темя
благодати
тот знает и не спит
в своей тюрьме
построенной в кредит
Семён Ханин.
по жизни программист
в душе — жонглер
сбежавший
из цирка
назад к природе, в джунгли
к корням приникший
влажным
из заднего кармана джинсов
вдруг театральный
достает бинокль
в чехле
из кожи коричневатой
чехол отброшен
он приникает к окулярам
оправленным
в пластмассу слоновой кости
забыв при этом
куда-нибудь бинокля взгляд
направить
куда-нибудь
ведь он и так направлен
и близко-близко к носу видит
исток всего
цветную закулису
кому случалось
бежать вот так
служанкой молодой
чтобы прикрыть глаза
от солнца бьющего на бреющем полете
тот знает каково
увиливать со сломанным зонтом
от льющейся с расхлябанных небес
прям на тебя, на темя
благодати
тот знает и не спит
в своей тюрьме
построенной в кредит
Программист, привыкший к четким алгоритмам и логическим цепочкам, вдруг обнаруживает в себе неуемную жажду чего-то иного. Цирк, с его блеском, иллюзиями и строгим порядком, стал для него слишком предсказуемым. Он сбежал, но не от мира сего, а скорее от мира искусственного, стремясь к первозданности, к дикой, необузданной природе. Его «джунгли» – это не просто метафора, это реальное стремление ощутить пульс жизни, прикоснуться к истине, которая скрыта за фасадом обыденности.
Влажная ткань, извлеченная из заднего кармана, – это не просто предмет, это символ. Возможно, это носовой платок, или кусочек ткани, который он когда-то бережно хранил, как напоминание о чем-то важном. Но вот он достает бинокль. Не обычный, а «театральный», намекающий на способность видеть дальше, глубже, на умение различать детали, которые ускользают от большинства. Коричневый кожаный чехол, отброшенный в сторону, символизирует отказ от внешней оболочки, от формальностей, готовность к прямому, непосредственному восприятию.
Окуляры, оправленные в «пластмассу слоновой кости», – это тонкий штрих, подчеркивающий изысканность его внутреннего мира, его способность находить красоту в деталях, даже в искусственных материалах. Но главное – он забывает, куда направить взгляд. Это не рассеянность, а скорее состояние полного погружения. Его взгляд уже направлен. Он не ищет что-то конкретное вовне, он видит «исток всего» – то, что находится внутри, то, что является основой всего сущего. «Цветная закулиса» – это, возможно, мир эмоций, чувств, скрытых от поверхностного взгляда, мир, где реальность переплетается с воображением.
И вот, автор обращается к читателю, задавая вопрос, который призван вызвать отклик, узнавание. Бежать, прикрывая глаза от слепящего солнца, – это метафора стремления избежать ослепляющей правды, или, наоборот, попытка сохранить свою хрупкую реальность перед напором внешнего мира. «Служанка молодая» – образ уязвимости, невинности, сталкивающейся с суровой реальностью.
Увиливать со сломанным зонтом от «благодати», льющейся с небес, – это парадоксальное описание. Благодать, обычно воспринимаемая как дар, здесь становится нечто, от чего нужно уворачиваться. Возможно, это метафора того, как даже самые благие намерения или события могут стать непосильным грузом, если к ним не готов. «Расхлябанные небеса» – образ непредсказуемости, хаоса, из которого эта «благодать» изливается.
И в конце – «тюрьма, построенная в кредит». Это, вероятно, метафора современной жизни, когда человек оказывается запертым в своих обязательствах, в ипотеках, в кредитах, которые ограничивают его свободу, его возможность «бежать» от того, что его гнетет. Тот, кто знает это, «не спит». Это состояние постоянной бдительности, осознания своей несвободы, невозможности по-настоящему «приникнуть к корням» и обрести покой.
Семён Ханин.