Анализ стихотворения Дмитрия Авалиани

Художник Брускин ставит отпечатки
снимая их с парадов на брусчатке
расположив державные остатки
в квадратах разлинованной тетрадки

Но жалко стало мальчика в матроске
с ним не начнется новый Брунеллески
лишь барабанщик выбежал московский
и палочки скрестил по-лобачевски

Политик Травкин тянется к деревьям
но нету в них могучего здоровья
но ветки их лишенные доверья
трепещут пышность к осени готовя

А мы голов на склоне не склонили
как будто ждем кого-то из Севильи
чтобы нам бороды постригли
и что-нибудь иное мы постигли

Дмитрий Авалиани.

Художник Брускин ставит отпечатки,
снимая их с парадов на брусчатке,
расположив державные остатки
в квадратах разлинованной тетрадки.
Как будто бы застывший, вечный миг,
где властные фигуры, словно тени,
запечатлены в строгом, четком лике,
и в них читается история мгновений.
Он ищет вдохновение в моменте,
в движении толпы, в парадной поступи,
и находит отражение в документе,
где факты, как наброски, все доступны.

Но жалко стало мальчика в матроске,
с ним не начнется новый Брунеллески,
лишь барабанщик выбежал московский,
и палочки скрестил по-лобачевски.
Мальчишка, словно символ чистоты,
не вписанный в парадную колонну,
оставлен вне игры, вне суеты,
и кажется забытым, беззаконным.
Его наивность, детская печаль,
контраст с величьем, что художник ищет,
как будто бы прозрачная вуаль,
сквозь которую реальность тихо свищет.
А барабанщик, с ритмом дерзким, новым,
пытается нарушить эту тишь,
но его жест, хотя и очень скорый,
остается лишь случайным, быстрой мыслью.

Политик Травкин тянется к деревьям,
но нету в них могучего здоровья,
но ветки их, лишенные доверья,
трепещут, пышность к осени готовя.
Он ищет силы, опоры, мудрости,
в природе, что веками наблюдает,
но видит лишь следы былой юности,
и слабость, что природа истощает.
Деревья, как свидетели времен,
хранят в себе дыхание столетий,
но в них уже не слышен прежний звон,
лишь шепот листьев, что летят по ветру.
И в этом образе, таком знакомом,
читается усталость, обреченность,
и тщетность попыток, что проходят мимо,
и жажда перемен, но беззаботность.

А мы голов на склоне не склонили,
как будто ждем кого-то из Севильи,
чтобы нам бороды постригли
и что-нибудь иное мы постигли.
Мы стоим твердо, гордо, не сдаваясь,
в ожидании чуда, перемены,
как будто бы забыв, что, не меняясь,
мы обрекаем себя на плен.
Севилья – символ дальних стран, мечты,
возможности, что где-то там, за гранью,
но эта пассивность, эти пустоты,
не приведут нас к истинному знанию.
Мы ждем, когда кто-то придет и скажет,
как жить, как мыслить, что есть правда, свет,
но этот кто-то, если и накажет,
то лишь за то, что мы не дали ответ.
И в этом ожидании, в этой стати,
заложен смысл, что мы теряем путь,
и что не в бородах, не в чьей-то власти,
а в нас самих должна проснуться суть.

Дмитрий Авалиани.