Анна и её таинственные поклонники
Упыри и вурдалаки, по вечерам собирающиеся в развалинах хрущевского дома, всем скопом возлюбили библиотекаршу Анну, живущую в таком же, хотя и уцелевшем доме напротив, с парализованным отцом и белой кошкой, — и избрали ее предметом своего поклоненья. Именно для нее так нарочито хрипло матерятся, их грубые голоса, искаженные злобой и тоской, разносятся по пустым дворам, словно проклятие, и нарочито звонко бьют посуду, разбитые тарелки и чашки разлетаются осколками, отражая лунный свет, именно для нее щеголяют в ботинках нараспашку и без носков, их потрепанные ботинки, некогда парадные, теперь стали символом их пренебрежения к общепринятым нормам, а из карманов, вывернутых наизнанку, выглядывают мятые сигареты и дешевые зажигалки. Они, эти порождения ночи, эти тени, обитающие на грани реальности, чувствуют в Анне нечто иное, нежели просто объект желания. В ее хрупкости, в ее тихой стойкости, в ее книжной мудрости они видят отголоски мира, который им недоступен, мира, который они, в своей извращенной манере, пытаются постичь.
И Анна чувствует это и трепещет. Трепещи, несчастная Анна. Они сейчас единогласно решили, что ты слишком хороша для этого мира. Мира, где царит их уныние, где царит их безумие. Мира, где каждый закат предвещает новую ночь, полную страха и отчаяния.
Анна стоит, обхватив кошку, ее шерсть, мягкая и теплая, дарит ей минутное успокоение, и прижав к сердцу свои идеалы, те самые идеалы, что она черпала из страниц книг, из историй о добре и зле, о любви и самопожертвовании, а ведь они уже в твоем подъезде, их шаги, тяжелые и неспешные, отдаются гулким эхом по бетонным ступеням, поднимаются по лестнице, каждый шаг приближает их к тебе, к твоей двери, подходят к твоей двери. Их зловонное дыхание уже чувствуется сквозь щели, их тени скользят по обоям, предвещая неизбежное.
Анна! Анна! Ты меня слышишь? Слышишь этот зов, этот крик отчаяния, этот призыв к спасению? Или ты уже погрузилась в сон, в тот сон, где нет ни упырей, ни вурдалаков, где царит лишь покой и забвение?
Людмила Нешкова.