ХОЛОДНОГО И ЧИСТОГО РЕЙНВЕЙНА

видишь лето скривлённые улицы града

ветер стрелы летающие вдоль года

видишь слоем песчаного жёлтого снега

добела охлаждённый июль некто с неба

засыпает; во сне алкогольном осеннем

видишь сотню девиц: несмешные царевны

покрасневшие ниспростирают к подножьям

ста возвышенных башен косицы, и лезут

побелевшие рыцари к ним осыпаясь

в южный пляжный желтеющий снег головами

по-ноябрьски промозглыми. Видишь ли, осень:

вдоль ножа побежалость к упавшим в глазах

к беломесяцу чтобы бутыль опустела

это дело осеннее терпкое горько

пить за зимний успех

белого дела

рот которому горько

скривя словно город

к декабрю закрывающийся как рот

спевший песенку перед расстрелом

Олег Пащенко.

ХОЛОДНОГО И ЧИСТОГО РЕЙНВЕЙНА

видишь лето скривлённые улицы града

ветер стрелы летающие вдоль года

видишь слоем песчаного жёлтого снега

добела охлаждённый июль некто с неба

засыпает; во сне алкогольном осеннем

видишь сотню девиц: несмешные царевны

покрасневшие ниспростирают к подножьям

ста возвышенных башен косицы, и лезут

побелевшие рыцари к ним осыпаясь

в южный пляжный желтеющий снег головами

по-ноябрьски промозглыми. Видишь ли, осень:

вдоль ножа побежалость к упавшим в глазах,

как будто мир перевернулся, оттого, что время года сменилось, и все чувства обострились. Город, словно живое существо, с его кривыми улицами, изгибающимися под тяжестью прожитых лет. Ветер, как стрелы, пронизывает пространство, напоминая о быстротечности времени. Июль, словно пришелец с небес, засыпает под слоем песчаного, жёлтого снега, предвещая скорую зиму. Видение сотни девиц, словно из потустороннего мира, – несмешные царевны, чьи косы ниспадают к подножиям ста башен. Рыцари, обессиленные, карабкаются к ним, падая в жёлтый песок, напоминая о тщетности стремлений. Осенняя промозглость проникает в душу, напоминая о неизбежном увядании.

вдоль ножа побежалость к упавшим в глазах

к беломесяцу чтобы бутыль опустела

это дело осеннее терпкое горько

пить за зимний успех

белого дела

рот которому горько

скривя словно город

к декабрю закрывающийся как рот

спевший песенку перед расстрелом

Осенняя меланхолия, как острая боль, пронзает душу. Беломесяц, как символ надежды, манит к себе, заставляя опустошать бутыль в попытке забыться. Горечь и терпкость осени – это плата за зимний успех, за ожидание перемен. Рот, скривленный от боли, словно город, закрывающийся перед декабрьскими морозами. Песенка, спетая перед расстрелом, – это последняя надежда, последний вдох перед забвением. Это время, когда холод проникает в самое сердце, а память о лете кажется призрачной. В этом стихотворении отражается вся гамма чувств, испытываемых человеком в период перехода от тепла к холоду, от жизни к смерти. Это повествование о неизбежности, о цикличности времени и о хрупкости человеческого существования. Стихотворение пронизано ощущением обреченности, но в нем также присутствует и нотка надежды, веры в то, что после зимы обязательно наступит весна. Это философское размышление о жизни и смерти, о вечном противостоянии добра и зла, о красоте и уродстве мира.

Олег Пащенко.