Перед зимой

Перед зимой бездомный смотрит в небо
и хлеб жует, кусая от батона.
В проулок снег спускается, как невод,
и ловит человека в свое лоно.

Теперь всю ночь он будет падать, падать
на будку телефона-автомата,
где кто-то нацарапал сикось-накось
монеткой по стеклу, что нет возврата.

Что нет возврата и спасенья нету.
И на конце поставил знак вопроса.
Глотает телефон мою монету,
холодная стекает капля с носу.

Катя Капович.

Перед зимой бездомный смотрит в небо
и хлеб жует, кусая от батона.
В проулок снег спускается, как невод,
и ловит человека в свое лоно.

Теперь всю ночь он будет падать, падать
на будку телефона-автомата,
где кто-то нацарапал сикось-накось
монеткой по стеклу, что нет возврата.

Что нет возврата и спасенья нету.
И на конце поставил знак вопроса.
Глотает телефон мою монету,
холодная стекает капля с носу.

Стекает, словно символ отчаянья,
с лица, испитого ветрами и бедой.
В кармане – горстка мелочи, подаянье,
последний шанс, и тот уже пустой.
Вокруг лишь серость, стылый ветер воет,
и снег, что не жалеет никого.
Он ищет в небе проблеск, что устроит
хоть крохотный проблеск тепла своего.
Но небо – лишь бездонная пустыня,
где звезды, будто крошки от еды,
рассыпаны. И мысль его, как ныне,
все крутится, как старые следы
на снеге, что уже заметает,
стирая все, что было до него.
Он вспоминает, как когда-то знает,
что жизнь не будет так горька, всего
лишь пара лет, и все переменилось.
Утрата дома, близких, теплых слов.
Теперь лишь холод, что в него вселился,
и боль, что не уходит, как покров
навечный. Телефон – лишь призрак связи,
с тем миром, что его давно забыл.
И в этой будке, полной холодящей грязи,
он ищет выход, но находит пыл
пустых надежд. Монета – эхо прошлого,
что звонко бьется о стекло пустое.
И каждый вздох – как выдох осторожный,
пред тем, как раствориться в мгле густое.
Он не просит, он просто наблюдает,
как мир вокруг себя все дальше уплывает.
И снег, что все упорнее ломает
последний хрупкий мир, что он питает.
В его глазах – вся скорбь земли, и вера
в то, что когда-то будет светлый день.
Но пока – лишь снег, и эта атмосфера
безысходности, что льется, как мишень
для всех ударов жизни. Он не плачет,
лишь стискивает зубы, словно зверь.
И каждый миг, что в памяти маячит,
лишь добавляет боли, но теперь
он знает, что не будет возвращенья,
и знак вопроса – это не вопрос,
а приговор. И нет ему спасенья.
Лишь снег, что падает, как скорбный кросс,
закрывая все пути, все двери,
оставляя лишь холодный след.
В его душе – лишь тихие потери,
и в небе – лишь холодный, бледный свет.
Он ждет зимы, как будто бы предвестник
того, что скоро все закончится.
И в этой будке, как последний вестник,
он ждет, когда снег окончательно случится.

Катя Капович.