Сахар раздражения: поэтический взгляд на гнев и обиду
Я сахар раздраженья в чай кладу,
В чифирь холодный, он вокруг меня,
Томно-коричневый, безвкусный, черный, дна
Не видно, только пенка на виду.
Что я тут делаю, среди чаинок лжи,
Где тает сахар гнева моего?
Он растворяется, и свет вдали дрожит,
Столь ярко, что не видно ничего,
И бесконечно жарко от него.
Георгий Цеплаков.
Я сахар раздраженья в чай кладу,
В чифирь холодный, он вокруг меня,
Томно-коричневый, безвкусный, черный, дна
Не видно, только пенка на виду.
Что я тут делаю, среди чаинок лжи,
Где тает сахар гнева моего?
Он растворяется, и свет вдали дрожит,
Столь ярко, что не видно ничего,
И бесконечно жарко от него.
Этот напиток, словно эликсир обиды,
Заваривается медленно, кипя в душе.
Каждая чаинка — осколок прежней жизни,
Что оседает мутью, не давая мне дышать.
Я размешиваю ложечкой, что стала острой бритвой,
Разбивая комки непролитых слез.
Сладость обманчива, лишь горечь остается скрытой,
Под тонким слоем пены, что как туман из грез.
Воздух густеет, наполняясь едким паром,
И каждый вдох — как ядовитый укол.
Мир искажается, мерцает призрачным пожаром,
И разум мой скользит, теряя всякий толк.
Глаза слезятся, не от жара, а от боли,
Что разъедает сердце, как кислота.
Я сам себя терзаю, играя эту роль,
В этом театре абсурда, где я — одна звезда.
И пенка эта, что так манит своей белизной,
Лишь иллюзия покоя, мираж на дне стакана.
Под ней — бездна отчаянья, холодный, темный зной,
Где тонут все надежды, словно птица без крыла.
Я пью его, глоток за глотком, и чувствую, как сила
Уходит прочь, оставляя лишь пустоту.
Но что-то держит, что-то заставляет снова
Прильнуть к краю чашки, вкусить эту беду.
Быть может, это привычка, боль, что стала родной,
Или страх перед ясностью, что ждет за этой тьмой.
Я сахар раздраженья в чай кладу, и снова
Завариваю горечь, что стала мне судьбой.
И свет вдали дрожит, но это не надежда,
А лишь отражение огня, что пожирает всё.
И я стою в этом тумане, как слепой невежда,
В ожидании рассвета, который не придет.
Георгий Цеплаков.