Справки об окончании двадцать второго класса

Вот нам и справки об окончании
двадцать второго класса.
Вот нам конфета «Цитрон» из подарка
и мандарина долька.
Вот мы выходим из дома, видишь,
в скверик у теплотрассы.
Сколько свободы, на все четыре,
нам и не нужно столько.

Девочку в жёваном шёлковом
галстуке рыже-алом,
мальчика с синей пастой на пальцах,
самого слабого в классе —
белою стеклотканью, белым коаксиалом
крепче нас надо было
приматывать к теплотрассе.

Владимир Навроцкий.

Вот нам и справки об окончании
двадцать второго класса.
Вот нам конфета «Цитрон» из подарка
и мандарина долька.
Вот мы выходим из дома, видишь,
в скверик у теплотрассы.
Сколько свободы, на все четыре,
нам и не нужно столько.

Ещё вчера, казалось, мы были детьми, неловкими, неумелыми, затерянными в лабиринтах школьных коридоров. Сегодня же, с этими справками в руках, мы ощущаем себя на пороге чего-то грандиозного, неведомого, но манящего. Прощание с двадцать вторым классом – это не просто формальность, это рубеж, переступив который, мы оставляем позади беззаботное детство и встречаем зрелость. В руках – заветные документы, подтверждающие наши усилия, наши победы и поражения, наши бессонные ночи над учебниками. В кармане – сладкая награда за пройденный путь: конфета «Цитрон» из праздничного подарка, её цитрусовая свежесть пробуждает воспоминания о новогодних ёлках и волшебстве. И долька мандарина, словно яркое солнце, напоминает о грядущих переменах, о новых возможностях.

Вот мы выходим из дома, видишь,
в скверик у теплотрассы.
Сколько свободы, на все четыре,
нам и не нужно столько.

Этот скверик, такой обыденный, казалось бы, сегодня приобретает особый смысл. Он становится нашим символом, нашей точкой отсчета. Теплотрасса, её гудящие трубы, всегда были частью нашего городского пейзажа, фоном для наших игр и мечтаний. Теперь же, в свете нашего выпускного, она кажется нам чем-то более глубоким, чем просто элемент инфраструктуры. Она – символ непрерывности, связи поколений, жизненной энергии, которая продолжает течь, несмотря ни на что. А вокруг – простор, бескрайний, манящий. Свобода, которую мы так долго ждали, обрушивается на нас, подобно лавине. Она ошеломляет, пьянит. Нам хочется разбежаться, кричать, лететь. Но в этой безграничной свободе есть и нечто пугающее. Неужели мы готовы к ней? Неужели нам не нужна эта поддержка, этот знакомый круг, эта предсказуемость, которая до недавнего времени казалась нам тесной клеткой?

Девочку в жёваном шёлковом
галстуке рыже-алом,
мальчика с синей пастой на пальцах,
самого слабого в классе —
белою стеклотканью, белым коаксиалом
крепче нас надо было
приматывать к теплотрассе.

Мы вспоминаем наших одноклассников. Вот она, та самая девочка, чья яркая индивидуальность всегда выделялась, даже в строгой школьной форме. Её шёлковый галстук, немного помятый, но такой выразительный, рыже-алый, словно огонь, отражает её страстную натуру. А вот и он, мальчик, который всегда оставался в тени, самый тихий, самый слабый. Синяя паста на его пальцах – следы его увлечений, его неловких попыток творить, возможно, его скрытого таланта. Мы смотрим на них, на всех нас, и понимаем: мы были разными, но вместе мы составляли единое целое, сложный, но гармоничный организм. И теперь, когда мы расходимся, каждый по своему пути, возникает горькое осознание. Возможно, нас, таких хрупких, ещё не совсем окрепших, таких уязвимых перед лицом взрослой жизни, следовало бы надёжнее прикрепить к этой теплотрассе, к этому символу стабильности и тепла. Белая стеклоткань, подобная защитной оболочке, и белый коаксиал, связывающий нас единой нитью – вот чего, возможно, нам не хватило. Чтобы эта свобода не оказалась слишком тяжёлой, чтобы эти новые дороги не оказались слишком крутыми. Чтобы мы, как хрупкие ростки, могли прорасти сквозь асфальт, опираясь на прочный фундамент, который, возможно, ещё не до конца сформировался.

Владимир Навроцкий.