Забытый пионерский лагерь
а ты тогда был только ранен
и под заржавленной звездой
лежал
как предпоследний могиканин
но живой
у выцветших
когда-то пионерских
бараков и казарм
а с неба падало как спелый персик
большое солнце
к маленьким кустам
над мёртвым лагерем последняя погода
под ним река
захлопнули скрипучие ворота
но кто
не разглядеть издалека
Григорий Гелюта.
а ты тогда был только ранен
и под заржавленной звездой
лежал
как предпоследний могиканин
но живой
у выцветших
когда-то пионерских
бараков и казарм
а с неба падало как спелый персик
большое солнце
к маленьким кустам
над мёртвым лагерем последняя погода
под ним река
захлопнули скрипучие ворота
но кто
не разглядеть издалека
Забытый уголок, где время остановилось, казалось, навечно. Ржавчина въелась в металл, в саму душу этого места, превратив некогда яркую звезду в тусклый, печальный отблеск прошлого. Ты лежал, словно последний из племени, оставшийся на выжженной земле, свидетель угасающего мира. Вокруг – лишь призраки былой жизни: выцветшие, облупившиеся стены бараков и казарм, которые когда-то звенели детским смехом и маршами. Теперь же тишина, тяжелая и давящая, окутывала эти руины.
Небо, огромное и бездонное, излучало тепло, словно спелый персик, готовый упасть в ладони. Его лучи, щедрые и ласковые, касались земли, проникая сквозь редкую листву маленьких кустов, единственных живых существ, осмелившихся здесь обитать. Солнце, казалось, не замечало этой заброшенности, продолжая свой вечный бег, неся свет и жизнь туда, где осталась лишь память.
Над этим мертвым лагерем, над этой застывшей картиной, висела последняя погода, предвещая, возможно, перемены, или же просто равнодушно наблюдая за происходящим. Река, темная и спокойная, несла свои воды мимо, отражая в себе этот печальный пейзаж, словно зеркало, хранящее отголоски прошлых дней. Скрипучие ворота, некогда служившие границей между миром живых и этим забытым царством, захлопнулись, оборвав последнюю нить, связывающую его с внешним миром. Но кто же их закрыл? Этот вопрос повис в воздухе, не находя ответа. Издалека, сквозь пелену пыли и лет, невозможно было разглядеть ни силуэта, ни тени, ни следа того, кто совершил этот последний, окончательный жест. Лишь ветер, словно призрак, шелестел в сухой траве, принося с собой шепот забытых историй, историй о пионерах, о смехе, о мечтах, которые теперь лишь пылятся под заржавленной звездой.
Григорий Гелюта.