После славы воины стоят

после славы воины стоят
не в своих не в собственных слезах
а в ничьих — как в море ростом с лужу

а потом идут — и лужа тоже

подбородки в ней отражены
и не все подробности луны.

спичка падает — и пароходом
поворачивается, бела

…и деревья крадучись народом
замерли, задумались дотла.

Василий Бородин.

после славы воины стоят
не в своих не в собственных слезах
а в ничьих — как в море ростом с лужу. Не свои слезы — это не горечь личных потерь, не боль утраты близких. Это слезы, впитанные землей, пропитавшие ее, став частью общего плача, коллективной скорби, что вознеслась над полем битвы. Они стекают с лиц, не принадлежащих им, словно вода, что не помнит, откуда она взялась, лишь знает, что она есть, бесконечная и всеобъемлющая. В этой ничейной воде растворяются имена, забываются подвиги, стираются границы между победителем и побежденным. Остается лишь безмолвное эхо войны, отзывающееся в каждой капле.

а потом идут — и лужа тоже
Растворяется, испаряется, уходит в землю, оставляя после себя лишь влажный след, намек на то, что здесь было нечто большее, чем просто лужа. Она не исчезает бесследно, но меняет свою форму, свою природу. Как и воины, которые, отбросив свои доспехи и свои личные переживания, становятся частью чего-то иного, более масштабного. Они уходят, но их присутствие остается, впитавшись в сам воздух, в тишину, которая теперь окутывает опустевшие поля.

подбородки в ней отражены
и не все подробности луны.
Искаженные, размытые, словно в неверном зеркале. Отражение подбородков — это символ их человечности, их уязвимости, что все еще проглядывает сквозь броню и усталость. Но луна, величественная и холодная, не выдает всех своих секретов. Она лишь намекает на бесконечность, на вечность, на тот космос, частью которого стали эти люди, ушедшие туда, где нет ни славы, ни поражений. Неполное отражение луны — это метафора неполноты их понимания, их осознания того, что произошло, что они пережили. Они видели часть истины, но не всю ее грандиозность.

спичка падает — и пароходом
поворачивается, бела.
Маленький, незначительный предмет, но в нем заключена вся сила преображения. Спичка, брошенная в эту ничейную воду, становится кораблем. Символ путешествия, символ перехода. Белая головка спички, как парус, устремляется вперед, уносимая течением, которое теперь подчинено не воле человека, а законам природы, законам бытия. Этот пароход — это их последние мгновения, их последний путь, направленный в неведомые дали. Он плывет по морю, которое когда-то было лужей, но теперь стало бездной, бездной, в которую они уходят.

…и деревья крадучись народом
замерли, задумались дотла.
Деревья, свидетели всего происходящего, тоже преображаются. Они не просто стоят, они «крадучись народом», словно впитывая в себя его судьбу, его горе, его тишину. Их застывшие кроны, их неподвижные ветви — это замершая в вечности картина. Они «задумались дотла», осмысливая увиденное, пытаясь понять смысл этой человеческой трагедии. Их молчаливое присутствие подчеркивает величие природы и ничтожность человеческих амбиций перед лицом вечности. Лес, который всегда был фоном, теперь становится активным участником, сопереживающим, осмысливающим.

Василий Бородин.