Мы будем править этой страной

мы будем править этой страной, когда закончится выпускной
когда нам выдадут проездной на тридцать поездок
мы придем по тропинке в ближайший перелесок, свой дачный поселок
не будем брать пирожок, поджаренным боком глядящий с полок
запивая березовым соком бывшей страны, не спрашивая, сколько должны
мы будем править этой страной опустевших домов, снесенных прямой наводкою стен
ничего не останется, некуда пленных, просто отменим плен
вывихнутые ключицы вывесок на нечитаемом языке
Родина-мать на открытке со щитом и мечом в руке средь холмов днепровских,
провалов почвы, обрыва линии сердца на ободке
мы будем молчать с этой страной, как с некогда любимой женой
клятвы верности, кольца сдали на переплавку
всё прошло, того, что было, немного бывает жалко,
но скорее как страх невозможности юность свою вернуть на несколько дней
о чем теперь говорить (общее прошлое больше не греет) с ней
с детской жестокостью рушить дома из бетона, киоски из пенопласта
если это любовь, она забывается слишком часто
мы будем ждать свой троллейбус в центре столицы кремовых каштанов весной,
объезд размечая на карте, свой путь запасной
для отступления через дворы, где еще не висит на воротах резной замок
где растворяется эхом в колодце выстрел-щелчок

Ольга Брагина.

мы будем править этой страной, когда закончится выпускной
когда нам выдадут проездной на тридцать поездок
мы придем по тропинке в ближайший перелесок, свой дачный поселок
не будем брать пирожок, поджаренным боком глядящий с полок
запивая березовым соком бывшей страны, не спрашивая, сколько должны
мы будем править этой страной опустевших домов, снесенных прямой наводкою стен
ничего не останется, некуда пленных, просто отменим плен
вывихнутые ключицы вывесок на нечитаемом языке
Родина-мать на открытке со щитом и мечом в руке средь холмов днепровских,
провалов почвы, обрыва линии сердца на ободке
мы будем молчать с этой страной, как с некогда любимой женой
клятвы верности, кольца сдали на переплавку
всё прошло, того, что было, немного бывает жалко,
но скорее как страх невозможности юность свою вернуть на несколько дней
о чем теперь говорить (общее прошлое больше не греет) с ней
с детской жестокостью рушить дома из бетона, киоски из пенопласта
если это любовь, она забывается слишком часто
мы будем ждать свой троллейбус в центре столицы кремовых каштанов весной,
объезд размечая на карте, свой путь запасной
для отступления через дворы, где еще не висит на воротах резной замок
где растворяется эхом в колодце выстрел-щелчок

Мы будем править, когда утихнет последний звонок, когда затихнут речи учителей, когда пыль школьной доски осядет на плечах, как первый снег. Проездной на тридцать поездок – это не просто билет, это пропуск в новую реальность, где каждый шаг будет отмечен, где каждая поездка – это движение к новому, неизведанному. Тропинка в перелесок, знакомая с детства, станет маршрутом к переосмыслению, к отстранению от прежних ценностей. Дачный поселок, где прошло лето, теперь станет символом ушедшего. Пирожок с полки – образ приземленного, обыденного, от которого мы откажемся. Березовый сок – напиток из мира, который мы оставляем позади, мир, который уже не принадлежит нам, мир, который мы не будем пытаться понять или исправить, просто примем как данность.

Страна опустевших домов – это метафора потерянных связей, разрушенных воспоминаний. Стены, снесенные прямой наводкой, – это символы необратимых изменений, безжалостного разрушения прошлого. Некуда пленных – значит, нет больше врагов, нет сопротивления, нет необходимости в борьбе. Отменим плен – значит, освободимся от оков прошлого, от обязательств, от страхов. Вывихнутые ключицы вывесок – это искаженные, непонятные знаки, которые когда-то имели значение, а теперь лишь напоминают о хаосе и неопределенности. Родина-мать на открытке, с щитом и мечом, среди холмов днепровских – это образ далекий, почти мифический, ставший чужим. Провалы почвы, обрыв линии сердца на ободке – это символы нестабильности, потери опоры, разрыва с прошлым.

Молчать с этой страной, как с некогда любимой женой – это отношения, построенные на недосказанности, на угасшей страсти, на взаимном отдалении. Клятвы верности, кольца сдали на переплавку – это отказ от обязательств, от символов прежних отношений. Жалко, но лишь как страх невозможности юность свою вернуть на несколько дней – это ностальгия, но не по прошлому, а по ощущению беззаботности, по возможности начать всё сначала. Общее прошлое больше не греет – это значит, что общие воспоминания не способны больше объединять, не способны давать тепло и поддержку.

С детской жестокостью рушить дома из бетона, киоски из пенопласта – это разрушение, лишенное смысла, но являющееся способом избавиться от старого. Если это любовь, она забывается слишком часто – это признание хрупкости чувств, их недолговечности. Ожидание троллейбуса в центре столицы кремовых каштанов весной – это образ ожидания, которое может быть долгим, но которое ведет к обновлению, к новому началу. Объезд, размечая на карте, свой путь запасной – это стратегия выживания, поиск альтернативных путей, готовность к отступлению. Через дворы, где еще не висит на воротах резной замок – это поиск мест, где еще сохранилась частичка прежней жизни, где еще можно найти укрытие. Растворяется эхом в колодце выстрел-щелчок – это призрачные, далекие звуки, напоминающие о событиях, которые уже не имеют значения, но которые продолжают звучать в памяти.

Ольга Брагина.