Влюбленный русский человек

Влюбленный русский человек,
в своей особой, ни с чем не сравнимой манере,
смешному человеку говорит,
и в его словах звучит одновременно и искренность, и легкое недоумение,
ты точно человек ответь,
потому что в этом вопросе кроется не только сомнение, но и желание убедиться в подлинности того, с кем он говорит,
я тебя не слышу,
и это не просто физическая глухота, а скорее метафорическое непонимание,
почему молчишь,
и эта тишина кажется ему невыносимой, заполненной невысказанными мыслями и чувствами,
неужели ты не видишь, как я здесь, перед тобой, открытый и уязвимый,
ищущий в тебе ответа, подтверждения, хотя бы малейшего знака внимания,
ведь моя душа, подобно птице, рвется из клетки,
стремясь к тебе, к твоему миру, к твоим глазам,
а ты стоишь, будто стена, будто чужой,
и я не знаю, что мне делать с этой своей любовью,
которая распирает меня изнутри,
ища выход, ища понимания,
ищет твоего отклика,
но в ответ – лишь молчание,
и я не могу понять, что происходит,
может быть, я говорю на другом языке,
или ты слышишь не мои слова, а лишь шум ветра,
который проносится мимо, не оставляя следа,
и тогда мне остается только одно:
взять эту свою любовь, эту свою боль,
и унести их куда-то далеко,
где, возможно, найдутся те, кто сможет меня услышать,
кто сможет понять,
кто сможет ответить,
кто сможет разделить мою печаль,
или, может быть, даже мою радость,
если таковая еще осталась,
если она не поглощена этой тишиной,
этой пустотой,
которая образовалась между нами,
и я чувствую, как эта пустота растет,
как она затягивает меня,
как она лишает меня сил,
и тогда, в отчаянии, я хватаюсь за что-то,
за что-то, что может мне напомнить о реальности,
о том, что я еще жив,
что я еще чувствую,
что я еще дышу,
и я начинаю стучать,
стучать всем, что попадется под руку,
чтобы заглушить этот внутренний голос,
который шепчет мне о безнадежности,
о тщетности моих попыток,
и тогда я беру
и ложечкой,
да, именно простой, обычной ложечкой,
двуметаллической,
чтобы она не подвела, чтобы она не сломалась,
колесам в ритм стучишь,
не тем колесам, что везут тебя куда-то,
а тем, что внутри меня,
тем, что вращаются в бешеном темпе,
пытаясь найти выход,
пытаясь выбить из себя эту тоску,
это чувство одиночества,
это ощущение потерянности,
и этот стук, этот монотонный, навязчивый стук,
становится единственным звуком,
который я могу издать,
единственным способом выразить себя,
когда слова бессильны,
когда молчание становится слишком громким,
и этот ритм, этот стук,
он словно пытается убаюкать меня,
или, наоборот, разбудить,
заставить почувствовать,
что я еще не сдался,
что я еще борюсь,
что я еще надеюсь,
пусть даже эта надежда кажется призрачной,
и тогда приходит осознание,
что пора,
что нужно что-то менять,
что нельзя больше так,
нельзя больше ждать,
нельзя больше молчать,
и я говорю себе,
пора,
пора идти дальше,
пора искать свой путь,
пора искать свое счастье,
даже если оно будет далеко,
даже если оно будет в другой стороне,
и я ухожу,
в пух дорогу,
то есть, в дорогу, которая кажется бесконечной,
которая полна неизвестности,
но которая, я надеюсь, приведет меня к свету,
к пониманию,
к тому, чего я так долго искал,
и тогда, может быть, я смогу снова почувствовать себя человеком,
настоящим, живым,
а не просто тенью,
не просто эхом,
потерянным в этой тишине.

Марк Григорьев.