Свечку внесли
Не мерещится ль вам иногда,
Когда сумерки ходят по дому,
Тут же возле иная среда,
Где живем мы совсем по-другому?
С тенью тень там так мягко слилась,
Там бывает такая минута,
Что лучами незримыми глаз
Мы уходим друг в друга как будто.
И движеньем спугнуть этот миг
Мы боимся, иль словом нарушить,
Точно ухом кто возле приник,
Заставляя далекое слушать.
Но едва запылает свеча,
Чуткий мир уступает без боя,
Лишь из глаз по наклонам луча
Тени в пламя бегут голубое.
Иннокентий Анненский.
(из «Трилистника сумеречного»)
СВЕЧКУ ВНЕСЛИ
Не мерещится ль вам иногда,
Когда сумерки ходят по дому,
Тут же возле иная среда,
Где живем мы совсем по-другому?
С тенью тень там так мягко слилась,
Там бывает такая минута,
Что лучами незримыми глаз
Мы уходим друг в друга как будто.
И движеньем спугнуть этот миг
Мы боимся, иль словом нарушить,
Точно ухом кто возле приник,
Заставляя далекое слушать.
Но едва запылает свеча,
Чуткий мир уступает без боя,
Лишь из глаз по наклонам луча
Тени в пламя бегут голубое.
Это не просто мимолетное видение, а глубокое переживание, свойственное тонко чувствующим натурам. Сумерки, эти пограничные часы дня, когда реальность становится зыбкой, а обыденное – призрачным, приоткрывают завесу над иным бытием. В этот таинственный промежуток времени, когда границы между миром материальным и миром духовным истончаются, человек оказывается способен воспринимать нечто большее, чем простое отражение действительности.
В этом «ином» пространстве, где «тенью тень так мягко слилась», исчезают привычные контуры и формы. Пространство обретает иную геометрию, а время – иную протяженность. Здесь нет резких переходов, все перетекает одно в другое, словно в медленном, гипнотическом танце. Это состояние невыразимой близости, когда «лучами незримыми глаз» души соприкасаются, проникая друг в друга без слов и жестов. Это момент абсолютного взаимопонимания, когда кажется, что можно прочитать мысли партнера, уловить его самые сокровенные переживания, просто взглянув в глаза.
Именно поэтому всякое резкое движение, любое неосторожное слово способны разрушить эту хрупкую гармонию. Подобно тому, как легкое дуновение ветра может развеять тонкий дымок, так и малейшее вторжение извне может спугнуть этот миг единения. Чувство благоговейного страха перед нарушением этого состояния заставляет человека замирать, прислушиваясь к внутреннему голосу, к «далекому», которое вдруг становится так близко. Это ощущение присутствия чего-то высшего, незримого, но ощутимого, заставляет испытывать трепет.
Но вот появляется свеча. Ее пламя, живое, трепетное, становится центром новой реальности. Оно не разрушает, а преображает. «Чуткий мир уступает без боя», принимая новое измерение. Тени, которые раньше сливались с окружающим пространством, теперь обретают особую выразительность, «бегут в пламя голубое». Это не исчезновение, а трансформация, переход из одного состояния в другое, символизируемый танцем теней в мерцающем огне. Свеча, как проводник между мирами, освещает и одновременно поглощает, предлагая зрителю новое, более глубокое понимание красоты и мистики мгновения. Это момент, когда обыденное освещение комнаты сменяется магическим светом, преображающим всё вокруг.
Иннокентий Анненский.
(из «Трилистника сумеречного»)