Размышления в одиночестве: жизнь, облака и отражения
так вот и жил он
будто один на свете
так и смотрел в облака
как проглотил аршин
эти такие нежные
словно йети
эти как братец кролик
стоят во ржи
думал совсем ни о чем
приближался к богу
как бы его ни звали в его широтах
не замечал как впивался в ногу
глупый комар
в перламутровых алых шортах
видимо и невидимо
отражений
если стоишь у воды без конца и края
в небе плывут может катя а может женя
бабочка-хулиган
перисто-кучевая
Данил Файзов.
так вот и жил он
будто один на свете
так и смотрел в облака
как проглотил аршин
эти такие нежные
словно йети
эти как братец кролик
стоят во ржи
думал совсем ни о чем
приближался к богу
как бы его ни звали в его широтах
не замечал как впивался в ногу
глупый комар
в перламутровых алых шортах
видимо и невидимо
отражений
если стоишь у воды без конца и края
в небе плывут может катя а может женя
бабочка-хулиган
перисто-кучевая
Его жизнь текла размеренно, словно река, несущая свои воды к океану забвения или, быть может, к истокам вечности. Он не искал шумных компаний, не стремился к суете большого города. Его мир был миром тихих размышлений, где единственными собеседниками становились ветры, шелестевшие в травах, и птицы, поющие свои незамысловатые песни. Он жил так, будто был единственным человеком на земле, последним хранителем каких-то неведомых истин, открывшихся ему в безмолвных беседах с природой.
Его взгляд, устремленный в бездонное небо, казалось, видел там нечто большее, чем просто плывущие облака. Он видел в них образы, истории, целые миры, которые рождались и умирали в этой бесконечной голубой дали. Эти облака, такие нежные и эфемерные, словно гигантские снежные существа, пришедшие из сказок, или, может быть, как персонажи детских книг, братцы-кролики, что прячутся в густой, золотистой ржи, напоминали ему о чем-то неуловимом, о детстве, о мечтах, которые когда-то казались такими реальными.
В эти моменты полного погружения в себя, когда мысли текли свободно, не обремененные заботами и тревогами, он чувствовал, как приближается к чему-то высшему, к некой трансцендентной силе, к божественному началу. Неважно, как это начало называлось в его широтах, в его представлении, оно было единым, всеобъемлющим, пронизывающим все сущее. В этом состоянии полного умиротворения, он даже не замечал мелких неприятностей, таких как назойливый комар, чьи красные, перламутровые шорты казались нелепым и неуместным вторжением в его идеальный мир.
Мир вокруг него был полон отражений, как видимых, так и невидимых. Когда он стоял у кромки воды, где водная гладь сливалась с горизонтом, создавая иллюзию бесконечности, он видел в ней отражение неба. И в этом небе, в его безграничной вышине, он мог разглядеть не только обычные облака, но и причудливые, персонифицированные образы. Там могла проплывать Катя, его давняя знакомая, или Женя, друг детства, или же просто бабочка-хулиган, чьи крылья, подобно перисто-кучевым облакам, несли в себе неведомую легкость и свободу. Эти образы, рожденные в его воображении, переплетались с реальностью, создавая уникальный, неповторимый мир, в котором он жил, дышал и мечтал.
Данил Файзов.