CORONA

Осень ест с моих рук свой же лист: мы — друзья. Это не просто метафора, а глубокое единение с природным циклом, с той частью бытия, которая знает время увядания и обновления. Мы принимаем его, как принимаем близкого человека, разделяя с ним его печали и радости. Осень, с её прощальной красотой, становится нашим спутником, символом мудрости, обретаемой через потери и трансформацию.

Мы лущим из орехов время и учим его ходить: время снова уходит в скорлупки. Этот образ говорит о попытке ухватить ускользающее, о стремлении понять и обуздать течение жизни. Орех, с его твердой оболочкой, хранит в себе драгоценное ядро – суть времени, его истинное значение. Но время, подобно изворотливому существу, ускользает, возвращаясь в свою первозданную, нераскрытую форму. Это тайна, которую мы тщетно пытаемся постичь, но которая всегда остается загадкой, скрытой под скорлупой.

• В зеркале — воскресенье,
• во сне видишь, как спишь,
• истину молвят уста.

Воскресенье в зеркале – это отражение покоя, дня отдыха, который, однако, лишь отражение, а не сама реальность. Сон, в котором видишь себя спящим, – это еще одно измерение иллюзии, где даже отдых становится объектом наблюдения. Но уста, освобожденные от дневной суеты, обретают способность говорить истину, ту, что скрыта в глубине души, ту, что не нуждается в украшениях и оправданиях. Это момент откровения, когда внешняя оболочка спадает, и обнажается подлинное «я».

Мой глаз опускается к лону любимой:
мы глядим друг на друга,
говорим что-то темное,
мы любим друг друга как мак и память,
спим в ракушках вином,
морем — в кровавой струе месяца.

В этом сплетении образов – интимность, страсть и мистическое слияние. Взгляд, опускающийся к лону, – это акт глубочайшего доверия и близости, где тело и душа становятся единым целым. «Темное» – это не зло, а глубинная, невыразимая суть их отношений, тайна, которую они разделяют. Любовь, подобная маку и памяти, – это одновременное существование яркой, чувственной красоты и неуловимой, вечной сути. Сон в ракушках вина – это погружение в забытье, в состояние блаженного опьянения, где реальность растворяется. А море в кровавой струе месяца – это мощное, первобытное слияние с природой, с космосом, где их страсть становится частью вселенского танца.

Мы обнявшись стоим у окна, они с улицы смотрят на нас:
время пришло, чтобы знать!
Время камню решиться цвести,
беспокойство чтоб било сердцами,
время — времени наступить.

Время. Время, пора!

Каждый момент, проведенный в этом единстве, становится откровением. Стоя у окна, они становятся видимыми для внешнего мира, но их внутренняя связь остается неприступной. Это момент осознания, когда приходит понимание истинной природы вещей. Камень, символ неподвижности и вечности, обретает способность цвести, что означает пробуждение скрытой жизни, трансформацию, казавшуюся невозможной. Беспокойство, которое бьет сердцами, – это не страх, а предчувствие перемен, предвкушение чего-то великого. Наступает время, когда время само осознает себя, когда происходит его подлинное рождение. Это кульминация, призыв к действию, к принятию неизбежного.

Пауль Целан.
Перевод Алёши Прокопьева.

CORONA

Aus der Hand frißt der Herbst mir sein Blatt: wir sind Freunde. Wir schälen die Zeit aus den Nüssen und lehren sie gehn: die Zeit kehrt zurück in die Schale.

Im Spiegel ist Sonntag,
im Traum wird geschlafen,
der Mund redet wahr.

Mein Aug steigt hinab zum Geschlecht der Geliebten:
wir sehen uns an,
wir sagen uns Dunkles,
wir lieben einander wie Mohn und Gedächtnis,
wir schlafen wie Wein in den Muscheln,
wie das Meer im Blutstrahl des Mondes.

Wir stehen umschlungen im Fenster, sie sehen uns zu von der
Straße:
es ist Zeit, daß man weiß! Es ist Zeit, daß der Stein sich zu blühen bequemt,
daß der Unrast ein Herz schlägt.
Es ist Zeit, daß es Zeit wird.

Es ist Zeit.

Paul Celan.