Сгорая, спирт похож на пионерку
Сгорая, спирт похож на пионерку,
которая волнуется, когда
перед костром, сгорая от стыда,
завязывает галстук на примерку.
Сгорая, спирт напоминает речь
глухонемых, когда перед постелью
их разговор становится пастелью
и кончится, когда придется лечь.
Сгорая, спирт напоминает воду.
Сгорая, речь напоминает спирт.
Как вбитый гвоздь, ее создатель спит,
заподлицо вколоченный в свободу.
Александр Ерёменко.
Сгорая, спирт похож на пионерку,
которая волнуется, когда
перед костром, сгорая от стыда,
завязывает галстук на примерку.
Этот образ, полный юношеской робости и неловкости, подчеркивает эфемерность, быстротечность процесса горения. Спирт, подобно детскому волнению, вспыхивает ярко, но так же быстро угасает, оставляя лишь пепел воспоминаний. Пионерский галстук, символ принадлежности и готовности, здесь становится метафорой неопытности, попытки обрести форму, которая пока еще чужда и требует примерки, как и само пламя, еще не определившееся в своем танце.
Сгорая, спирт напоминает речь
глухонемых, когда перед постелью
их разговор становится пастелью
и кончится, когда придется лечь.
Здесь метафора приобретает более интимный, чувственный оттенок. Речь глухонемых, лишенная звука, полагается на жесты, мимику, прикосновения. Когда этот невербальный диалог переносится в преддверие постели, он обретает особую нежность, становится «пастелью» – мягким, размытым, почти ощутимым. Это разговор, который не нуждается в словах, но передает всю глубину чувств, и который, как и горение спирта, имеет свой естественный, неизбежный финал – наступление покоя, «когда придется лечь». Это ощущение близости, угасания страстей, перехода от активного взаимодействия к тишине.
Сгорая, спирт напоминает воду.
Сгорая, речь напоминает спирт.
Как вбитый гвоздь, ее создатель спит,
заподлицо вколоченный в свободу.
Эта часть стихотворения вносит философскую глубину. Сравнение горящего спирта с водой парадоксально: вода тушит огонь, но здесь, возможно, имеется в виду испарение, превращение в пар, становление чем-то неуловимым, растворяющимся. Или же, наоборот, вода как основа жизни, как чистый источник, который, в отличие от спирта, не горит, а лишь поглощает тепло. Сравнение речи со спиртом также многогранно: речь может быть опьяняющей, пьянящей, как спирт, или же, наоборот, она может быть очищающей, дезинфицирующей. Создатель речи, подобно гвоздю, прочно забит в «свободу» – возможно, в саму суть бытия, в истину, которая не подвержена забвению. Он «спит», но его творение, его «гвоздь», остается, символизируя вечность идеи, слова, которое, будучи однажды созданным, обретает собственную жизнь и прочно закрепляется в пространстве свободы, несмотря на бренность своего творца. Этот гвоздь, вбитый «заподлицо», не выступает, не кричит, он является неотъемлемой частью структуры, гармонично вписанной в целое, как и слова, которые, будучи произнесенными, становятся частью нашего мира, частью нашей свободы.