Алкогольная поэзия леса

пусть тост поднимая во славу лесов
кентавр потрясает копьём
вино из поганок под уханье сов
мы в белых стаканчиках пьём.

Вдыхаем смолистый, терпкий аромат,
что гонит печали, тревогой маня.
Напиток лесной, будто древний обряд,
вливается в душу, спасая меня.

пусть царственно жаба сидит на пеньке
в уборе змеи, чей раздут капюшон
пусть скажет она: бре-ке-ке, бре-ке-ке…
на закусь у нас корнишон.

И хруст его сочный, солёный, пряной,
разносится эхом средь тихих берёз.
Закуска простая, но сердцу желанной,
отгонит уныние, всякий хандроз.

ещё до Колумба в великих лесах
я перья вороньи носил в волосах
когда я узнал вожделенье и страх
оленем бежал и койотом скакал

и был я стрелой над великой водой
и пустошью дикой, где пел козодой
и всех континентов я слышал прибой
о воду массивами скал.

Я чувствовал пульс первозданной земли,
её дикий зов, её мощь и простор.
В потоках времён мои души плыли,
вбирая в себя каждый солнечный взор.

пусть солнце — гнилуха, а звёзды — труха,
пьют горький напиточек наш
Махно и Пихто, да Ивась и Михась
да леший — весёлый алкаш.

И каждый из них, позабыв про года,
находит в напитке забвенье и смех.
Их песни и байки летят в никуда,
сливаясь в единый, пьянящий успех.

протянет Ивась Михасю беломор
протянет Михась Ивасю мухомор
набив трухой трубки, целуются в губки
на камне среди сикамор.

И дым ароматный, густой, как туман,
клубится над ними, где светлячки зажглись.
И кажется, будто бы это обман,
что время застыло, и мы здесь застрялись.

в менад и кентавров блаженном кругу
я был пожеланием смерти врагу
влюблённостью нимфы на лунном лугу
сиреной я пел и сатиром плясал

был цаплей и жабой, ущербом Луны
в пещеры циклопы несли валуны
я слышал вступленье вселенской весны
во все мировые леса.

Я видел рожденье и гибель миров,
их взлёты и паденья, их скорбь и восторг.
Я слышал дыханье неведомых снов,
и каждый мой шаг был как вечный исток.

пусть ржавая плесень цветёт в котелке
как жаба в ночи пропоёт бре-ке-ке
Махно чтоб не сгинул, Пихто не погиб
вкушая чудовищный гриб.

Пусть будет их праздник, пусть будет их пир,
средь трав и цветов, под мерцанье луны.
Ведь в этом безумии скрыт целый мир,
где нет суеты, где лишь песни слышны.

Алла Горбунова.