Ресторанный вечер: Танго, Страсть и Трагедия

В ресторанах злых и сонных
Шикарный вечер догорал.
В глазах давно опустошённых
Сверкал недопитый бокал,
А на эстраде утомлённой,
Кружась над чёрною ногой,
Был бой зрачков в неё влюблённых,
Влюблённых в тихое танго.
И извиваясь телом голубым,
Она танцует полупьяная
(Скрипач и плач трубы),
Забавно-ресторанная.
Пьянеет музыка печальных скрипок,
Мерцанье ламп надменно и легко.
И подают сверкающий напиток
Нежнейших ног, обтянутых в трико.
Но лживых песен танец весел,
Уж не подняться с пышных кресел,
Пролив слезу.
Мы вечера плетём, как банты,
Где сладострастно дремлют франты,
В ночную синюю косу.
Кто в свирель кафешантанную
Зимним вечером поёт:
Об убийстве в ресторане
На краснеющем диване,
Где темнеет глаз кружок.
К ней, танцующей в тумане,
Он придёт — ревнивый Джо.
Он пронзит её кинжалом,
Платье тонкое распорет;
На лице своём усталом
Нарисует страсть и горе.
Танцовщица с умершими руками
Лежит под красным светом фонаря.
А он по-прежнему гуляет вечерами,
И с ним свинцовая заря.

Александр Введенский.

В ресторанах злых и сонных
Шикарный вечер догорал.
В глазах давно опустошённых
Сверкал недопитый бокал,
А на эстраде утомлённой,
Кружась над чёрною ногой,
Был бой зрачков в неё влюблённых,
Влюблённых в тихое танго.
И извиваясь телом голубым,
Она танцует полупьяная
(Скрипач и плач трубы),
Забавно-ресторанная.
Пьянеет музыка печальных скрипок,
Мерцанье ламп надменно и легко.
И подают сверкающий напиток
Нежнейших ног, обтянутых в трико.
Но лживых песен танец весел,
Уж не подняться с пышных кресел,
Пролив слезу.
Мы вечера плетём, как банты,
Где сладострастно дремлют франты,
В ночную синюю косу.
Кто в свирель кафешантанную
Зимним вечером поёт:
Об убийстве в ресторане
На краснеющем диване,
Где темнеет глаз кружок.
К ней, танцующей в тумане,
Он придёт — ревнивый Джо.
Он пронзит её кинжалом,
Платье тонкое распорет;
На лице своём усталом
Нарисует страсть и горе.
Танцовщица с умершими руками
Лежит под красным светом фонаря.
А он по-прежнему гуляет вечерами,
И с ним свинцовая заря.

Её улыбка, как осколок льда,
Застыла на бледных губах,
Свидетельствуя о том, что навсегда
Погас огонь в её глазах.
За столиками, где шепчутся мечты,
Где воздух пропитан вином и тоской,
Сидят люди, чьи судьбы исты,
И каждый ищет свой покой.
Официанты, словно тени, скользят,
Неся тарелки с забытыми снами,
А музыканты грустно глядят,
Играя мелодии с прошлыми днями.
В этом мире, где смех так хрупок,
А слезы падают, как капли дождя,
Каждый миг – это новый ступок,
Новый поворот, что жизнь не щадя,
Несёт вперёд, сквозь сумрак и свет,
К неведомому, что ждёт за углом.
И лишь в эхе ушедших лет,
Остаётся тихий, печальный стон.
Джо, с холодной яростью в груди,
Смотрит на неё, на её бездыханное тело,
И знает, что теперь впереди
Лишь пустота, что всё затмела.
Он уходит, растворяясь в ночи,
Оставляя позади лишь кровавый след,
А в ресторане, где плачут скрипки,
Продолжается этот мрачный балет.
Так вечера плетутся, как паутина,
Ловя в свои сети невинных и грешных,
И каждая история – лишь картина,
Написанная красками грехов наших.
Сон становится явью, явь – кошмаром,
В этом зале, где время застыло,
Под мерцанием ламп, под зловещим пожаром,
Трагедия разыгралась так мило.
И в каждом бокале, что вновь наполнен,
Отражается боль, что не знает конца,
В этом мире, где каждый пленен,
Своей судьбой, без права на бойца.

Александр Введенский.