ВАЛЬС С ЧЕРТОВЩИНОЙ

Только заслышу польку вдали,

Кажется, вижу в замочною скважину:

Лампы задули, сдвинули стулья,

Пчелками кверху порх фитили,

Масок и ряженых движется улей.

Это за щелкой елку зажгли.

Великолепие выше сил

Туши и сепии и белил,

Синих, пунцовых и золотых

Львов и танцоров, львиц и франтих.

Реянье блузок, пенье дверей,

Рев карапузов, смех матерей.

Финики, книги, игры, нуга,

Иглы, ковриги, скачки, бега.

Там, где смешалось все в вихречном танце,

Где каждый жест – как будто бы шанс

Вырваться прочь из обыденной скуки,

Где смех гремит, касаясь друг друга

Руки, плечо, или просто касанье

Взгляда, рождающее в сердце желанье

Слиться с толпой, забыв обо всем,

Упиваясь моментом, который потом

Станет лишь сном, лишь отзвуком давним,

Но в этот миг – настоящим, явным.

В этой зловещей сладкой тайге

Люди и вещи на равной ноге.

Этого бора вкусный цукат

К шапок разбору рвут нарасхват.

Душно от лакомств. Елка в поту

Клеем и лаком пьет темноту.

Смолы янтарной тягучий поток

Сладкой истомой пропитал потолок.

Игрушек блеск, мишуры серебро,

Шампанского звон, и сладкое зло

Уводит в мир, где реальность и сон

Слились в один, где каждый закон

Мирской отброшен, забыт, растоптан,

Где каждый крик – это радости ропот.

Запах мандаринов, корицы и хвои,

Смешиваясь с дымом, рождают утробы

Новых желаний, забытых страстей,

В сердце, уставшем от будней, от дней.

Все разметала, всем истекла,

Вся из металла и из стекла.

Искрится сало, брызжет смола

Звездами в залу и зеркала

И догорает дотла. Мгла.

Мало-помалу толпою усталой

Гости выходят из-за стола.

Усталость в глазах, но в сердце – огонь,

И каждый, кто был, тот знает, что он

Покинул свой мир, чтоб в этот войти,

Где страсти кипели, где можно найти

Ответы на вечные, жгучие боли,

Где танец и песня играют на воле.

Но вот наступает конец этой сказке,

Затухают огни, и меркнут все краски.

Остается лишь дым, лишь запах духов,

И тихий шепот ушедших веков.

Шали, и боты, и башлыки.

Вечно куда-нибудь их занапастишь!

Ставни, ворота и дверь на крюки,

В верхнюю комнату форточку настежь.

Улицы зимней синий испуг.

Холод пронзает, морозный укус,

И воздух звенит, словно тонкий стручок,

Неся в себе запах застывших дорог.

Возвращение в быль, в привычный уклад,

Где каждый шаг – это новый обряд

Обыденной жизни, где нет больше масок,

Где только реальность, без всяких прикрас.

Но образ тот яркий, тот вальс чертовский,

Останется в сердце, как отзвук божеский,

Как тайна, что скрыта в глубинах души,

И будет манить, словно шепот в тиши.

Время пред третьими петухами.

И возникающий в форточной раме

Дух сквозняка, задувающий пламя,

Свечка за свечкой явственно вслух:

Фук. Фук. Фук. Фук.

Так угасает огонь, так меркнет свет,

Оставляя лишь холод, лишь сумрак, лишь след

Воспоминаний о том, что прошло,

Что было так ярко, что так хорошо.

Но утро придет, и все встанет на место,

Лишь в сердце останется эхо песни,

Того вальса, что с чертовщиной звучал,

И душу, как будто бы, исцелял.

Борис Пастернак.