Чернеет ночь: Анализ стихотворения Константина Вагинова

Чернеет ночь в моей руке подъятой,
Душа повисла шаром на губах;
А лодка все бежит во ржи зеленоватой,
Пропахло рожью солнце в облаках.
Что делать мне с моим умершим телом,
Зачем несусь я снова на восход;
Костер горел и были волны белы,
Зачем же дверь опять меня зовет?

Бреду по жести крыш и по оконным рамам,
Знакомый запах гнили и болот.
Ходил другой с своею вечной дамой,
Ходил внизу и целовал ей рот.

Константин Вагинов.

Чернеет ночь в моей руке подъятой,
Душа повисла шаром на губах;
А лодка все бежит во ржи зеленоватой,
Пропахло рожью солнце в облаках.
Что делать мне с моим умершим телом,
Зачем несусь я снова на восход;
Костер горел и были волны белы,
Зачем же дверь опять меня зовет?

Бреду по жести крыш и по оконным рамам,
Знакомый запах гнили и болот.
Ходил другой с своею вечной дамой,
Ходил внизу и целовал ей рот.

В этой ночи, что сгустилась до черноты, словно чернила, разлившиеся по холсту неба, я ощущаю себя потерянным, оторванным от мира. Рука моя, поднятая в безмолвном вопросе или отчаянии, кажется, держит эту самую ночь, словно хрупкую птицу, готовую вот-вот упорхнуть. Душа, подобно свинцовому шару, застыла на губах, тяжелая, невысказанная, полная невыносимой тоски.

Где-то там, вдали, лодка, символ движения и, возможно, бегства, скользит по бескрайнему морю ржи, чья зелень кажется почти неестественной в этой призрачной мгле. Солнце, укрытое облаками, испускает аромат ржи, терпкий и дурманящий, напоминающий о летних днях, о жизни, которая, казалось бы, должна быть здесь, рядом, но ускользает.

И возникает вопрос, терзающий, как назойливая муха: что делать мне с этим телом, которое кажется чужим, умершим, но продолжает нести меня вперед? Зачем я снова несусь навстречу восходу, к новому дню, который, возможно, принесет лишь новые муки? Я вспоминаю костер, пылавший ярко, и волны, белые от пены, символ очищения или, быть может, забвения. Но дверь, запертая или открытая, зовет меня снова, маня в неизвестность, в знакомое, но отталкивающее пространство.

Теперь я бреду по холодным жестяным крышам, по острым углам оконных рам, где ветер свистит, словно плач. Воздух пропитан знакомым, отвратительным запахом гнили и болот – запахом тлена, увядания, того, что неизбежно. Это запах места, где время остановилось, где жизнь ушла, оставив лишь призраки и воспоминания.

Я вижу, как другой – кто он, этот другой? – ходил здесь, с той, что была его вечной дамой, его музой, его проклятием. Он ходил внизу, в той сырой, промозглой мгле, и целовал ее рот, возможно, ища утешения, возможно, пытаясь воскресить то, что уже мертво. Его путь был, вероятно, столь же одинок и полон отчаяния, как и мой, только он нашел в ней, в этой «вечной даме», подобие смысла, подобие цели. А я? Я остаюсь один, с этой ночью, с этим телом, с этим зовом двери, с этим запахом гнили.

Константин Вагинов.