Темнеет море и плывет корабль
Темнеет море и плывет корабль
От сердца к горлу сквозь дожди и вьюгу
Но нет пути и пухнут якоря
Горячим сургучом остекленели губы
Их не разъять не выпустить корабль
Матросы в шубах 3-й день не ели
Напрасно всходит глаз моих заря
Напрасно пальцы бродят по свирели.
Константин Вагинов.
Темнеет море и плывет корабль,
От сердца к горлу сквозь дожди и вьюгу.
Неумолимая стихия, кажется, затягивает в свою бездну, окутывая все вокруг пеленой холода и отчаяния. Ветер воет, словно голодный зверь, бросаясь на палубу, а волны с грохотом разбиваются о борт, разбрасывая вокруг фонтаны ледяной воды. С каждым мгновением мрак сгущается, поглощая последние отблески угасающего дня, и лишь тусклый свет фонарей на мачтах пронзает непроглядную тьму, подобно одиноким звездам в бездонном небе.
Но нет пути и пухнут якоря,
Горячим сургучом остекленели губы.
Судьба, словно жестокий капитан, ведет судно прямиком в неведомые воды, где нет ни берега, ни ориентира. Якоря, некогда символы надежды и якоря, теперь стали тяжким грузом, приковавшим корабль к этому безрадостному состоянию. Они раздулись, словно от невыносимого напряжения, от долгого пребывания в этой стихии, символизируя безысходность и невозможность сдвинуться с мертвой точки. Губы, обветренные и потрескавшиеся, слиплись, словно запечатанные горячим сургучом, не в силах произнести ни слова мольбы, ни крика отчаяния. Это молчание – самое страшное, ибо оно свидетельствует о полном угасании надежды, о смирении перед неизбежным.
Их не разъять не выпустить корабль.
Матросы в шубах 3-й день не ели.
Внутри корабля, в его трюмах и каютах, царит атмосфера обреченности. Экипаж, облаченный в плотные шубы, чтобы хоть как-то противостоять пронизывающему холоду, изможден и обессилен. Третий день они живут без пищи, их тела ослабли, а дух почти сломлен. Каждый глоток холодного воздуха, каждый удар волны по корпусу лишь усиливает их страдания. Они смотрят друг на друга с немым укором, с отчаянием в глазах, но никто не может найти выход. Корабль, их единственный дом и единственное средство спасения, стал их тюрьмой, из которой нет побега.
Напрасно всходит глаз моих заря
Напрасно пальцы бродят по свирели.
В душе поэта, находящегося на этом обреченном судне, царит такая же буря, как и снаружи. Утро, обещающее обновление и новую жизнь, для него лишь иллюзия. Заря, всходящая на горизонте, не приносит утешения, а лишь подчеркивает его одиночество и безысходность. Он пытается найти утешение в музыке, его пальцы блуждают по клавишам свирели, извлекая печальные, но пустые звуки. Но даже мелодия не может заглушить вой ветра и шум волн, не может развеять мрак, окутавший его душу. Это музыка отчаяния, музыка потерянной надежды, эхо разбитых мечтаний.