Варежка

Весомое, двуручное тепло – цветная память о
прошедшем лете – ты дунешь на ладонь,
как на стекло, и звон, хрустальный
звон, пойдёт повсюду: в нём

пара рыб и праздничное блюдо, и дерево, что
в дерево вросло. Вся эта близость, схожая
с родством, есть непременно холод
и комета, звезда зажжённая

над ёлкой в Рождество – дверной глазок плюс
безвозмездный дар – рука пятиконечная
одета, а в ней пожар. В ней иволга,
поющая навзрыд, нечаянная

детская пропажа – спохватишься,
ну а она всё там – фигуркой
подвесного пилотажа
с резиночкой,

—

пришитой
к рукавам.

Виталий Шатовкин.

ВАРЕЖКА

Весомое, двуручное тепло – цветная память о
прошедшем лете – ты дунешь на ладонь,
как на стекло, и звон, хрустальный
звон, пойдёт повсюду: в нём

пара рыб и праздничное блюдо, и дерево, что
в дерево вросло. Вся эта близость, схожая
с родством, есть непременно холод
и комета, звезда зажжённая

над ёлкой в Рождество – дверной глазок плюс
безвозмездный дар – рука пятиконечная
одета, а в ней пожар. В ней иволга,
поющая навзрыд, нечаянная

детская пропажа – спохватишься,
ну а она всё там – фигуркой
подвесного пилотажа
с резиночкой,

—

пришитой
к рукавам.

Это не просто предмет одежды, защищающий от мороза, но целый мир, заключенный в мягких стенах. Цветная память о лете – это, вероятно, узоры, вывязанные на варежке, напоминающие о солнечных днях, о ярких цветах, о беззаботных прогулках. Когда мы дуем на варежку, словно на замерзшее стекло, возникает хрустальный звон – метафора чистоты, хрупкости и, возможно, ожидания чуда.

Этот звон разносится повсюду, и в нем мы видим образы: пара рыб, возможно, символ изобилия или спокойствия, плывущих в безбрежности. Праздничное блюдо – образ гостеприимства, изобилия, радости встречи. И дерево, что в дерево вросло – это символ единства, преемственности, неразрывной связи природы и человека. Эта близость, схожая с родством, парадоксально соседствует с холодом, который варежка призвана отводить. Холод – это реальность зимы, но в ней есть и своя красота, как в комете, проносящейся по небу, или в звезде, зажженной над ёлкой в Рождество, предвещая свет и надежду.

Дверной глазок – символ входа, проникновения в мир, а безвозмездный дар – это щедрость, бескорыстие, которое ощущается, когда принимаешь или даришь что-то теплое. Рука пятиконечная одета – это наша собственная рука, облаченная в варежку, обретающая новую форму, защищенную. А в ней – пожар. Пожар – это не разрушительное пламя, а скорее внутреннее тепло, страсть, жизненная сила, которая согревает изнутри. В этой руке – иволга, поющая навзрыд. Иволга – символ радости, беззаботности, но здесь она поет «навзрыд», что придает песне оттенок грусти, ностальгии, возможно, по тому самому прошедшему лету.

Нечаянная детская пропажа – это момент, когда мы теряем что-то дорогое, но тут же находим. Спохватишься, и она всё там – варежка, которая, казалось бы, потерялась, но на самом деле остается на месте, верная своему назначению. Она – как фигурка подвесного пилотажа, легкая, изящная, но прочно прикрепленная к рукавам, словно напоминание о том, что даже в моменты кажущейся потери, есть нечто, что держит нас, что связывает нас с реальностью. Эта резиночка, пришитая к рукавам, – это деталь, которая подчеркивает практичность, заботу, но в то же время символизирует невидимую нить, соединяющую нас с миром.

Виталий Шатовкин.