Ветер, скорость и человеческая жизнь: анализ стихотворения Владимира Беляева

ветер так себе — трава не ложится.
самый быстрый из нас не бежит.
только бабушка — та, что по маме, — божится
да бабушку по отцу сторожит.

задыхается самый быстрый,
у него ресница в горло попала.
а глаз слезится, что воздух чистый,
что про воздух мы знаем мало.

лето человеческое — и то хлеб.
как и то, что поймано на лету.
самый быстрый барахтается во рту.
вот его фотография на столе.

Владимир Беляев.

ветер так себе — трава не ложится.
самый быстрый из нас не бежит.
только бабушка — та, что по маме, — божится
да бабушку по отцу сторожит.

Она, словно страж у старинной твердыни,
не спит, не смыкает усталых очей.
Та, что по маме, – она не унынет,
хоть годы летят, как осенний ручей.
А та, что по отцу, – она так же бдительна,
хранит драгоценный свой мир от невзгод.
Их сила – в любви, что навечно обильна,
в молитвах, что к небу летят круглый год.

задыхается самый быстрый,
у него ресница в горло попала.
а глаз слезится, что воздух чистый,
что про воздух мы знаем мало.

Вся эта суета, вся эта гонка за призрачным,
за тем, что казалось когда-то мечтой,
теперь оборачивается мукой отчаянной,
отравленной горечью, болью пустой.
Он жадно глотает невоздух, а пылицу,
осколки надежд, что развеял сквозняк.
И слезы текут, не стирая границы
между тем, что есть, и тем, что не так.
Мы думаем, знаем, что воздух – он просто,
но сколько в нем скрыто неведомых сил?
Он может быть лаской, он может быть остро,
он может быть тем, что ты сам не просил.

лето человеческое — и то хлеб.
как и то, что поймано на лету.
самый быстрый барахтается во рту.
вот его фотография на столе.

И лето, что кажется нам благодатным,
несет свои тяготы, свой тяжкий удел.
И то, что казалось мгновением знатным,
теперь лишь обман, что так больно задел.
Он, самый быстрый, застрял в этой жизни,
как в паутине, что сплел сам себе.
И фото на столе – лишь горькое признание
в своей беспомощности, в своей судьбе.
Нет скорости, нет, что спасти бы могла,
от этой занозы, от этой беды.
Лишь память о прошлом, что тенью легла,
и взгляд, что устремлен в пустые следы.
Он, словно пойманный в кадр, замер в движении,
и смотрит из прошлого, полный тоски.
Застывший момент, как немое свидетельство
всех тех ошибок, что были близки.

Владимир Беляев.