Не по себе от присутствия этих нечеловеческих сгустков.
Не по себе от присутствия этих нечеловеческих сгустков. Они таились в тенях, невидимые, но ощутимые, словно холодное дыхание неведомого. Тихий свет забрался в деревья и дом, проникая сквозь щели и трещины, словно пытаясь примирить реальность с чем-то иным, более эфемерным. Небо и дом приобрели одинаковый оттенок нежности, мягкой, пастельной дымки, которая стирала резкие грани и острые углы. В этом призрачном свете мир казался хрупким, почти невесомым, готовым раствориться в любой момент.
Но и это не стало наградой.
Но и это не стало наградой. Нежность света, его обещание покоя и умиротворения, оказалось лишь обманчивой завесой. Пришла ночь и содрала лица вещей, обнажив их истинную, пугающую сущность. Свет, который казался спасительным, теперь лишь подчеркивал пустоту и безразличие мира. Тени сгустились, поглощая последние отблески надежды, и знакомые предметы обрели чуждые, угрожающие очертания.
Печаль вошла в вещи и стала их оправданием и полнотой.
Печаль вошла в вещи и стала их оправданием и полнотой. Каждый предмет, от старого кресла до пыльного зеркала, казалось, был пропитан этой всеобъемлющей грустью. Она не была случайной эмоцией, а стала неотъемлемой частью их бытия, их raison d’être. Беспомощны безымянные вещи, лишенные цели и смысла, и какой в них толк, когда они лишь отражают вселенское одиночество? Они существовали, но не жили, их присутствие было лишь пассивным свидетельством пустоты.
Распускается цветок-боль, дар этой одинокой практики без человека и бога.
Распускается цветок-боль, дар этой одинокой практики без человека и бога. Этот цветок, рожденный из страданий и отчаяния, стал единственным подлинным проявлением жизни в этом мертвом мире. Он не был красив в общепринятом смысле, его лепестки были истерзаны, а стебель гнулся под тяжестью невидимой ноши. Но в его уродстве была своя, жуткая красота, отражение глубины пережитого. Это дар, который невозможно принять, но который невозможно и отвергнуть, ибо он является единственным, что осталось в этом мире, где нет ни человека, ни бога, ни утешения. Только боль, запечатленная в форме цветка, свидетельствующая о бесцельном существовании и вечном одиночестве.
Александра Цибуля.