РАЗДИРАЕМЫЕ ДИАЛЕКТИКОЙ

Раздираемые диалектикой
долга и желания,
мы покинули лагерь и, поблуждав по улицам,
где каждый переулок казался продолжением наших внутренних терзаний,
вскоре оказались во дворе с маленьким зоопарком
(попугаи, голуби, еноты), их дикая, неукротимая природа служила немым укором нашему собственному плену,
а потом под огромным деревом, чьи ветви, казалось, пытались обнять все небо,
на которое смотрело одинокое горящее окно, таинственный маяк в океане темноты,
а потом на спортивной площадке,
зажатой между домами, словно последняя надежда на глоток свободы в каменных джунглях.

– Где ты хочешь? спросила Анна, ее голос звучал как шепот ветра среди листвы. – В центре поля, где каждый шаг отзывается эхом наших стремлений, в воротах, символе недостижимой цели,
а может быть на левом фланге, где риск и свобода переплетаются в танце?

Через некоторое время предутренние запахи
раскрывающихся цветов, терпких листьев, влажной земли после ночного дождя
и вся эта пурга чувств, смешанных с ароматами пробуждающейся природы,
тащила нас дальше,
переулки, подворотни, дворы, стены которых, казалось, шептали нам: «любите друг друга»,
но любовь была недостижима,
повсюду были камеры, чьи немигающие глаза следили за каждым движением, заборы, воздвигающие непреодолимые преграды, замки, запирающие наши сердца, коды, которые мы не знали,
и становилось ясно,
что спортплощадка была прекрасным местом, как и остальные
исчезающие в городе
открытые площадки, лужайки, пустыри – эти островки потерянной дикости,
которые потому так и возбуждают, потому и манят своей хрупкой свободой, что все
укромные места, все те уголки, где можно было бы укрыться, спрятаться, побыть наедине с собой или с другим,
давно огорожены, охраняются,
просеяны камерами,
прошиты взглядами,
из-за любого угла может выскочить хозяин,
владелец этого мира,
или охранник, страж порядка,
и только в открытых местах, на этих пустынных просторах,
ты наг и неуязвим –
у тебя есть 10 секунд, драгоценных мгновений,
на то, чтобы подумать о защите, о том, как сохранить себя,
или подготовиться к смерти, если силы неравны, если враг превосходит тебя.

Вернувшись в лагерь,
наше убежище, наш последний бастион,
мы обнаружили,
что он разгромлен, опустошен,
некоторых, видно, особо сопротивлявшихся, тех, кто не склонил головы, убили,
некоторым из убитых отрезали головы;
как кочаны на какой-то адской грядке,
лежали и смотрели на нас, их пустые глазницы были зеркалом нашего отчаяния,
головы товарищей.

Среди них, словно призраки из забытых кошмаров, ходили упыри
в темных костюмчиках, аккуратные, как черви,
они были воплощением бездушной системы,
у них не было противоречий между личным и политическим, их существование было полностью подчинено служению власти,
мы видели, что они отработанный историей материал,
ненужные, но опасные, как застарелая болезнь,
и мы пошли пить кофе в Макдональдс,
в этот островок искусственного комфорта, где даже кофе имеет привкус фальши,
чтобы хоть на мгновение забыть о реальности, которая оказалась куда страшнее любого сна.

Кирилл Медведев.