ФОТОГРАФИЯ
В стеклянном воздухе торчит железный прутик;
Асфальт, как солнце, светится, дрожа.
На высоте седьмого этажа
Минута прилепляется к минуте,
Выстукивая светло-серый лес
С травой и перевернутой листвою,
Тропинкой, пустотой и дождевою
Сквозящей кляксой пасмурных небес.
Этот урбанистический пейзаж, лишенный ярких красок и живых звуков, предстает перед нами в особой, почти сюрреалистической перспективе. Воздух, словно хрупкое стекло, кажется, может разбиться от малейшего прикосновения, а раскаленный асфальт отражает свет, создавая иллюзию нереального, знойного мира. Высота седьмого этажа подчеркивает отчужденность и отстраненность наблюдателя, находящегося над суетой и обыденностью. Время здесь замедляет свой ход, каждая минута ощущается как отдельный, застывший момент, выстукивая монотонный ритм, который и создает этот «светло-серый лес».
Этот лес – не природное царство зелени и жизни, а скорее метафора, отражающая состояние души, опустошенность и неопределенность. Перевернутая листва символизирует нарушение естественного порядка вещей, а тропинка, уходящая в пустоту, – отсутствие четкого пути и направления. Дождевая клякса на небе – образ печали и меланхолии, добавляющий картины мрачности и безысходности. Все эти элементы сливаются в единое целое, создавая атмосферу тоски и некоторой застывшей обреченности, присущей городским пространствам, где природа отступает перед натиском цивилизации.
И в этот лес, как будто в никуда,
Уходит неподвижный человечек
В плаще и с целлофановым пакетом,
Бесцветным и блестящим, как вода.
Его фигура, монохромная и почти прозрачная, сливается с окружающим фоном. Плащ, скорее всего, темного, нейтрального цвета, как и сам асфальт, подчеркивает его неприметность, его желание раствориться в серости. Целлофановый пакет, символ повседневности и бытовой обыденности, в данном контексте приобретает дополнительный, символический смысл. Его блеск, схожий с блеском воды, намекает на эфемерность, на возможность исчезновения, растворения. Этот человечек – не просто случайный прохожий, а воплощение одиночества, потерянности в этом искусственном мире. Его неподвижность, его движение «как будто в никуда» говорит о внутренней пустоте, о поиске чего-то утраченного или никогда не существовавшего.
Его спина по цвету, как асфальт,
И как бы безотчетно совмещает
Прозрачный лес, который все прощает,
И этот острый воздух из стекла.
Спина, сливающаяся с асфальтом, подчеркивает его приземленность, его принадлежность к этому искусственному миру. Но в то же время, в этой сливаемости происходит парадоксальное совмещение – «прозрачный лес», который, несмотря на свою неестественность, обладает некой всепрощающей силой, и «острый воздух из стекла» – символ хрупкости, но и остроты ощущений, которые испытывает человек. Этот лес, который «все прощает», может быть метафорой воспоминаний, иллюзий или даже забвения, куда стремится человек. Острый воздух, напротив, напоминает о реальности, о ее резкости и порой болезненности.
И нужно все расставить по местам,
Уменьшившись до двух сплетенных свечек,
Чтоб выяснить, что милость только там,
Куда уходит фоточеловечек.
Поиск смысла, обретение покоя, обретение «милости» – все это становится возможным лишь через понимание пути этого «фоточеловечка». «Уменьшившись до двух сплетенных свечек» – это образ интимности, тепла, возможно, искреннего сопереживания, необходимого для постижения истины. Свечи, как символы света и надежды, сгорают, отдавая себя, чтобы осветить путь. Только проследив за его движением, за его уходом в эту неопределенность, можно надеяться найти ответы на вопросы о смысле бытия, о месте человека в этом мире, где реальность переплетается с иллюзией, а хрупкость – с остротой. Понимание его пути – это ключ к пониманию собственной души, к обретению внутреннего покоя в этом «стеклянном» мире.
Дмитрий Веденяпин.