WANTED
Итак, я перехожу границу. Путь нелегок, каждый шаг – испытание. Я иду через лес, перебегаю от кусточка к кусточку, стараясь не оставлять следов, сливаясь с тенями и шорохами дикой природы. Затем – болото. Тягучая, вязкая грязь засасывает, но я ползу через него по-пластунски, чувствуя, как холод проникает сквозь одежду, а болотные испарения щекочут ноздри. К поясу пристегнут мешок, увесистый и подозрительный: я несу на Украину голову поэта Игоря Караулова. За нее назначен солидный куш, сумма, которая позволит мне наконец-то выдохнуть и сделать первый взнос за ипотеку, обрести собственный уголок, где жена и дочь будут в безопасности.
Голова болтает без умолку, как будто сама по себе обрела жизнь. Сначала она обвинила меня в предательстве, в низменных мотивах, в том, что я продал душу за звонкую монету.
– Что поделать – я нищ, – ответил я, пытаясь оправдаться. – Мне нужно заботиться о жене и дочери. Нам негде жить, мы ютимся у родственников. Это единственный шанс изменить нашу жизнь.
Потом она стала смеяться надо мной, издевательски, утверждая, что Яценюк, этот политический деятель, не даст за голову поэта и ломаного гроша. Мол, ценность Караулова в его творчестве, а не в отрубленной голове.
– Что ж, если они откажутся платить, – парировал я, чувствуя, как крепнет решимость, – я отнесу тебя полковнику Стрелкову. Скажу, что похитил голову из рук Яценюка, как трофей. Пускай к ней организуют паломничество, как к реликвии, а меня наградят за такую удачную операцию.
Голова жестоко захохотала, звук был сухим и неприятным, рискуя привлечь внимание диких зверей или, что еще хуже, патруля. Теперь она декламирует стихи, словно забыв о своем жалком положении, погрузившись в мир рифм и метафор.
Я промерз до костей. Ночи холодные, а днем я не могу позволить себе роскошь укрытия. Я сплю на деревьях, прислонившись к шершавой коре, пытаясь найти хоть какую-то защиту от пронизывающего ветра. Я прячусь от проезжающих БТРов, их грохот и вид вызывают дрожь, но я замираю, превращаясь в часть лесного пейзажа. Иногда, когда в небе появляется спутник НАТО, я показываю ему то средний, то большой палец, пытаясь ввести всех в заблуждение, делая вид, что я просто какой-то сумасшедший отшельник, а не курьер с весьма специфическим грузом. А голова все читает, ее голос, хоть и приглушенный мешком, проникает сквозь ткань, наполняя тишину лесной глуши. Ирония судьбы – когда-то, промозглым осенним вечером, именно он, Игорь Караулов, сказал, что мне никогда не стать голосом своего поколения. И был прав. А помнишь Венецианскую биеннале, как мы орали стихи перед ничего не понимающими греками и жующей ломоть хлеба Йоко Оно? Это было время, когда слова имели вес, а поэзия казалась чем-то большим, чем просто набор звуков.
Я глотаю слезы, смешанные со слюной, и ползу дальше, чувствуя, как мокрая земля прилипает к одежде. Голова поэта Игоря Караулова – это все, что у меня есть. Мой груз, моя надежда, моя проклятая ноша. Голова по-прежнему декламирует, словно она на сраном поэтическом вечере в кабаке имени Данила Файзова, где царит атмосфера свободы и творчества. Будто нас ждет черемша и неформальное общение, пьяное трио с Геной Каневским, где рождаются самые смелые идеи, голый Володя Жбанков, воплощающий абсолютную искренность, и теплые губы Ольги Вайншток, обещающие утешение и понимание. Но это лишь миражи, порожденные голосом из мешка, отголоски прошлого, контрастирующие с суровой реальностью моего нынешнего положения.
Евгений Никитин.
WANTED