Ласковая музыка огня
всем воробышков взъерошенным хворобам
всем кудрявым ягодам ягнят
по каким она вела тебя сугробам
эта ласковая музыка огня
подозрений что маршрут мог быть короче
звонче и честнее выход вон
так спускается пластмассовый куро́чек
по стремянке золотых воздушных волн
в песнях тех велосипедных экспедиций
не упоминался никогда
способ безнаказанно светиться
справа или слева от стыда
/если попадёшь не передашь ли
призраку капризному пакет
разноцветную пилюлю против кашля
книгу, пропускающую свет/
Ксения Чарыева.
всем воробышков взъерошенным хворобам
всем кудрявым ягодам ягнят
по каким она вела тебя сугробам
эта ласковая музыка огня
подозрений что маршрут мог быть короче
звонче и честнее выход вон
так спускается пластмассовый куро́чек
по стремянке золотых воздушных волн
в песнях тех велосипедных экспедиций
не упоминался никогда
способ безнаказанно светиться
справа или слева от стыда
/если попадёшь не передашь ли
призраку капризному пакет
разноцветную пилюлю против кашля
книгу, пропускающую свет/
В этой зыбкой грани, где реальность сплетается с грёзами, где каждый миг может обернуться новым витком неведомых приключений, звучит та самая музыка. Она не похожа на привычные мелодии, что заполняют эфир. Это музыка, сотканная из шепота ветра в осенней листве, из блеска росы на траве, из нежного прикосновения солнечных лучей. Она ведет сквозь заснеженные просторы, где каждый сугроб хранит свои тайны, где хрупкость воробышков, взъерошенных зимним холодом, кажется символом стойкости перед лицом стихии. И кудрявые ягоды, словно маленькие облачка, напоминают о нежности и уязвимости мира, который мы порой забываем замечать.
Она проникает в самые потаенные уголки сознания, пробуждая давно забытые чувства и мысли. Иногда возникает легкое сомнение: а нельзя ли было пройти этот путь быстрее, более прямолинейно, без этих неожиданных поворотов и испытаний? Но именно в этих блужданиях, в этих неожиданных встречах и открывается истинная суть вещей. Выход вон, столь же звонкий и честный, как пение утренней птицы, обретается не через проторенные дороги, а через лабиринты души.
И вот, словно диковинная игрушка, спускается пластмассовый куро́чек. Он не несет никакой практической пользы, но его присутствие наполняет воздух ощущением чуда. Он движется по стремянке, сотканной из золотых воздушных волн – это метафора полета, мечты, стремления к чему-то недостижимому, но прекрасному. Эти волны – невидимые нити, связывающие земное и небесное, реальное и воображаемое.
В песнях тех велосипедных экспедиций, что проносились мимо, оставляя за собой лишь легкий след, не упоминался никогда такой способ существования. Способ быть собой, не скрываясь, не притворяясь. Способ безнаказанно светиться, излучая внутренний свет, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Быть свободным от осуждения, от страха быть непонятым. Это свечение – не крикливая демонстрация, а тихое, уверенное присутствие. Быть справа или слева от стыда – значит находиться вне его влияния, не позволяя ему сковать себя. Это состояние внутренней гармонии, когда нет необходимости прятаться или оправдываться.
/Если попадёшь туда, где свет рассеивается, где тени обретают плоть, не передашь ли ты ему, этому призраку капризному, что ищет утешения в невесомом? Пакет – символ чего-то хрупкого, драгоценного. Разноцветную пилюлю против кашля – метафора исцеления, облегчения душевной боли, от которой порой так трудно избавиться. И книгу, пропускающую свет – книгу, которая несет в себе знание, мудрость, способную пролить свет на самые темные уголки бытия, книгу, которая сама становится источником света, освещая путь и даруя надежду. Это просьба о помощи, о передаче чего-то, что может залечить раны и принести утешение в мире, где границы между реальностью и иллюзией стираются.
Ксения Чарыева.