Лето
Кроме солнечного ветра, тебе подсолнух
ничего в своём динамике не оставил.
Да трещит кузнечик голенями в кальсонах,
как апостол Павел.
Кроме солнечного ветра и кроме шума,
ничего не прорывается сквозь динамик.
И поля тебя окутывают, как шуба
с орденами.
Наподобие поверженного атлета,
ты лежишь, в неутешительных мыслях роясь.
И кузнечики в тебя опускают лето,
как монету в прорезь.
Ольга Дернова.
Лето
Кроме солнечного ветра, тебе подсолнух
ничего в своём динамике не оставил.
Да трещит кузнечик голенями в кальсонах,
как апостол Павел.
Кроме солнечного ветра и кроме шума,
ничего не прорывается сквозь динамик.
И поля тебя окутывают, как шуба
с орденами.
Наподобие поверженного атлета,
ты лежишь, в неутешительных мыслях роясь.
И кузнечики в тебя опускают лето,
как монету в прорезь.
Ольга Дернова.
Лето, словно невидимый художник, раскрасило мир вокруг яркими, но порой меланхоличными красками. Подсолнух, символ этого времени года, склонил свою тяжёлую голову, его золотые лепестки, некогда обращённые к небесам, теперь касаются земли, будто прощаясь с уходящим днём. Он оставил лишь отголоски солнечного света, преломлённые в пыли дорог и в мерцании росы на траве. Этот свет, подобно ветру, проникает повсюду, но не приносит утешения, лишь подчёркивает безмолвие.
Даже звуки лета кажутся приглушёнными, будто пропущенными через старый, видавший виды динамик. Треск кузнечика, этот вечный спутник жарких дней, звучит навязчиво, но в то же время отдалённо. Его голени, скребущие друг о друга в причудливом ритме, напоминают шёпот древних пророчеств, слова, произнесённые без понимания, как апостол Павел, несущий истину, но не всегда понятый. Его песня – это песня времени, неумолимо движущегося вперёд, оставляя позади лишь эхо.
Ничто иное не в состоянии прорваться сквозь эту завесу из солнечного ветра и монотонного шума. Мир вокруг замер, погружённый в свою собственную, неспешную жизнь. Поля, раскинувшиеся до самого горизонта, обволакивают тебя, словно тёплая, но тяжёлая шуба, украшенная старинными орденами. Эти ордена – не символы побед, а, скорее, отметки прожитых дней, груз воспоминаний, который давит, но в то же время даёт ощущение защиты от суровой реальности. Каждый колосок, каждая травинка – это часть этой всеобъемлющей картины, картины, которая одновременно прекрасна и удручающа.
Ты же, подобно поверженному атлету после изнурительной схватки, лежишь, обессиленный, в поисках хоть какого-то смысла в неутешительных, навязчивых мыслях. Твоя внутренняя борьба, твои сомнения и сожаления – всё это переплетается с летним пейзажем, создавая ощущение полной отрешённости от внешнего мира. Кузнечики, эти маленькие, неутомимые существа, продолжают свою нескончаемую песню. Они, кажется, не замечают твоей скорби, их жизнь идёт своим чередом. И в этом их безразличии кроется особая, горькая правда. Они, словно неведомые божества, опускают в тебя лето, как монету в прорезь старого, забытого автомата. Каждый щелчок, каждый отзвук – это ещё один момент, ушедший безвозвратно, ещё одна возможность, упущенная в пучине раздумий. Это лето, в его полноте и безжалостности, становится метафорой жизни, которую ты проживаешь, ощущая её тяжесть и мимолётность.