Ливень, корни и огонь

а это ты
а это остаточный тополиный
пух —
показалось, что мелкий снег
это скоро ливень
это чужая правота
как красивые ру́жья
а это я
и это не нужно

а в промокшей земле тихо тянутся корни
как старческие руки под успокоительным
как си бемоль на третьей струне;
бурлаки дня тянут лодку дня;
солнечные девчонки щурятся в ней
и плывёт над ней
шар чудовищного, ликующего огня

Василий Бородин.

а это ты
а это остаточный тополиный
пух —
показалось, что мелкий снег,
словно призрачные хлопья, тающие на ладони,
предвещающий скорый, неизбежный ливень,
как предчувствие неизбежности,
это чужая правота,
острая и блестящая,
как красивые ру́жья,
безупречно выточенные, готовые к выстрелу,
чей блеск завораживает и пугает одновременно.
а это я,
своя тень, своя боль,
и это не нужно,
это лишнее, ненужное бремя,
которое хочется сбросить, растворить в воздухе.

а в промокшей земле,
где влага пропитала каждую частицу,
тихо тянутся корни,
неустанно ищущие опору,
как старческие руки, дрожащие от слабости,
но всё ещё крепко сжимающие край одеяла,
под успокоительным,
чтобы снять тремор, унять тревогу,
как си бемоль на третьей струне,
низкий, тягучий звук,
который вибрирует в груди,
наполняя пространство меланхолией,
бурлаки дня тянут лодку дня,
смещаясь по течению времени,
неуклонно, без остановки,
и в этой лодке,
словно в колыбели бытия,
солнечные девчонки,
их смех, их беззаботность,
щурятся в ней,
отражаясь в воде,
словно блики солнца,
и плывёт над ней,
над этим мимолетным мгновением,
над этой хрупкой реальностью,
шар чудовищного, ликующего огня,
символ жизни, страсти,
неукротимой силы,
что сжигает всё на своём пути,
оставляя лишь пепел и воспоминания,
но в то же время даря тепло,
надежду на новое рождение.

Василий Бородин.