Мороз не снисходит до слов языка

мороз не снисходит до слов языка,
простых, с переводом на птичий,
и редкие можно читать облака
как азбуку нейроотличий.

Снежинки, что кружатся в танце немом,
несущие весть о забвенье,
становятся знаками, взором потом
уловлены, полны значенья.

когда в расписании нет поездов,
оно наконец достоверно,
побрезговав яствами наших столов,
мороз означает примерно:

что мир, обнаженный до скелета костей,
отбросив одежды и маски,
явит нам суровую правду страстей,
срывая с реальности ласки.

«эмпатия это тропический плод
в окошках адвент мандаринов,
петит примечаний, парад нечистот,
горючая смесь парафинов.
Вы ищете в ней утешенье и свет,
но это лишь миг, иллюзорный.
Реальность же — холод, и боли ответ,
и путь ваш лежит только в черный.»

чего вы боитесь в садовых углах,
зачем отвергаете встречу?
я перешагну ваш теплеющий страх,
я вас вообще не замечу.
Мороз — это вестник иной тишины,
где нет места лживым признаньям.
Он сбросит оковы привычной весны,
и мир станет голым, как знамя.

но мы возжигаем наш чёрный мангал,
в смешном торопливом раздоре,
и видим проталину — чёрный прогал —
как нечто на уровне — море.
Не просто лишь лужа, растаявший снег,
а бездна, манящая тайной,
где время свой ускоряет разбег,
и жизнь обретает свой крайний

в нём тонут, разбужены, микромиры,
и к точкам плывет запятая,
в нём год отразился как слой кожуры,
а искра в нём гаснет, слетая.
И это не просто вода, что течет,
а зеркало, что отражает
всю хрупкость того, что в нас жизнь влечет,
и то, что душа наша знает.

и всё бесполезнее жертвенный чад,
и наши шампуры в колчане,
незваные гости пришли и молчат,
и нас проницает молчанье.
Они — воплощенье той правды зимы,
что нам не понять, не измерить.
Пришедшие из глубины тишины,
чтоб в нас пробудить нашу веру.

дух гоголя зябнет, чернеет январь,
натурализованный санта,
но чувство, что нам подарили словарь
в порядке лендлиза/десанта.
Слова, что молчат, но полны глубин,
где смысл, что не выразить речью.
Подарок, что к вечности нас приманит,
и станет над временем вечным.

страницы пусты, но подарок не зря,
рви топливо жги неглаголом.
мороз не снисходит до слов словаря,
шаг долог, и мы под подолом
неведомой правды, что ждет впереди,
где холод — не просто стихия,
а ключ, что откроет нам к сути пути,
где мы обретем симфонию.
Где каждый сугроб — это новая мысль,
где ветер — рассказ без начала.
И в этой суровой, немой вышине
душа обретает начало.

Лев Оборин.