NOX VITAE
Отрадна тень, пока крушин
Вливает в кровь холод жасмина…
Но… ветер… клены… шум вершин
С упреком давнего помина…
Но… в блекло-призрачной луне
Воздушно-черный стан растений,
И вы, на мрачной белизне
Ветвей тоскующие тени!
Эти тени, словно призрачные силуэты прошлого, возникают из полумрака, навеянного лунным светом. Они не материальны, но их присутствие ощущается как глубокое, невысказанное сожаление. Они — отражение увядания, тех моментов, которые прошли безвозвратно, оставив лишь отпечаток в душе. Легкий ветерок, шелестящий в кронах кленов, словно вторит их молчаливому укору, напоминая о времени, которое неумолимо движется вперед, унося с собой молодость и беззаботность.
Как странно слиты сад и твердь
Своим безмолвием суровым,
Как ночь напоминает смерть
Всем, даже выцветшим покровом.
Весь пейзаж окутан атмосферой меланхолии. Сад, некогда место жизни и цветения, теперь кажется застывшим во времени, его красота угасла, подобно старым, выцветшим одеждам. Твердь небесная, сливаясь с землей в этой ночной тишине, подчеркивает ощущение одиночества и отчужденности. Ночь здесь – не просто время суток, а метафора забвения, угасания, неминуемого конца. Даже самые яркие воспоминания, самые сильные чувства, под натиском времени и обстоятельств, подобно цветам, теряют свою яркость, становясь лишь бледными тенями былого. Этот образ усиливает чувство утраты и необратимости времени.
А все ведь только что сейчас
Лазурно было здесь, что нужды?
О тени, я не знаю вас,
Вы так глубоко сердцу чужды.
Этот контраст между прошлым и настоящим особенно болезнен. Не так давно, казалось, все здесь было залито солнечным светом, жизнь бурлила, а воздух был наполнен смехом и радостью. Лазурное небо, зелень листвы, цветение – все говорило о полноте бытия. И вот теперь, в этой призрачной луне, перед поэтом стоят тени, которые несут с собой холод и отчуждение. Он обращается к ним, пытаясь понять их природу, но они остаются для него загадкой. Эти тени – не его собственные воспоминания, не его прошлое, а нечто иное, чуждое, что вторгается в его внутренний мир, вызывая смятение и тревогу. Возможно, это тени чужих судеб, или же олицетворение тех сторон жизни, которые он никогда не принимал, но которые теперь властно вторгаются в его сознание.
Неужто ж точно, Боже мой,
Я здесь любил, я здесь был молод,
И дальше некуда?.. Домой
Пришел я в этот лунный холод?
Последние строки выражают глубочайшее потрясение и неверие. Поэт задается вопросом, неужели это действительно то место, где он когда-то испытывал сильные чувства, где он был полон юношеской энергии и надежд. Образ «лунного холода» становится символом его нынешнего состояния – опустошенности, одиночества и отчаяния. Он чувствует себя потерянным, словно вернувшись в место, которое должно быть родным, но которое теперь стало чужим и враждебным. Это возвращение не приносит утешения, а лишь усиливает ощущение утраты и безысходности. Вопрос «дальше некуда?» подчеркивает тупик, в котором он оказался, невозможность найти выход из этого состояния.
Иннокентий Анненский.
(из «Трилистника призрачного»)