Осенняя Меланхолия и Духовное Преображение
Но Господь милостив. Вот осень щеглиная
хрустнула ветками, как стеклянный цветок.
Ты поешь о печали. О таинство соловьиное!
О тусклый и остекленелый твой взгляд!
Ты хотел бы быть растекающейся глазурью,
сползающей ночью со свадебного пирога
воплощенным безволием. Быть умирающим лебедем.
Задохнуться и полюбить. О, вам страшно тебя любить!
Ты — тяжесть. Заплела инфернальная сила
тебя в свои волосы, и рвет ветр
тебя да листву. Райские врата отворятся!
Да, ты очень сутулишься. Ты — осень.
Валерий Артамонов.
Но Господь милостив. Вот осень щеглиная
хрустнула ветками, как стеклянный цветок.
Ты поешь о печали. О таинство соловьиное!
О тусклый и остекленелый твой взгляд!
Ты хотел бы быть растекающейся глазурью,
сползающей ночью со свадебного пирога
воплощенным безволием. Быть умирающим лебедем.
Задохнуться и полюбить. О, вам страшно тебя любить!
Ты — тяжесть. Заплела инфернальная сила
тебя в свои волосы, и рвет ветр
тебя да листву. Райские врата отворятся!
Да, ты очень сутулишься. Ты — осень.
Осень, которая несет с собой не только золотое увядание, но и глубокую, почти осязаемую меланхолию. Этот щемящий звук хрустнувших веток, словно хрупкого стекла, напоминает о мимолетности бытия, о хрупкости всего прекрасного. И ты, поющий о печали, становишься частью этого великого, таинственного хора природы. Твой взгляд, тусклый и остекленелый, отражает не отсутствие жизни, а ее глубокое, созерцательное течение, погруженное в себя.
Желание стать растекающейся глазурью, сползающей со свадебного пирога, — это стремление раствориться, утратить форму, слиться с чем-то большим. Это метафора отказа от индивидуальности, от бремени бытия, в пользу полного, безвольного принятия. Быть умирающим лебедем — символ нежной, трагической красоты, обреченной на угасание, но сохраняющей достоинство до последнего вздоха. В этом самозабвении, в этом акте полного отдавания себя, скрывается парадоксальная, пугающая любовь, которая одновременно притягивает и отталкивает.
Ты несешь в себе тяжесть мира, груз бытия, который заставляет тебя склоняться. Инфернальная сила, плетущая тебя в свои волосы, — это, возможно, те страсти, те искушения, те темные стороны души, которые терзают и одновременно формируют тебя. Ветер, рвущий тебя и листву, — это неумолимое течение времени, которое уносит с собой все: и тебя, и твои надежды, и твои сожаления. Но даже в этом увядании, в этой подвластности стихиям, звучит обещание. Райские врата отворятся. Это не конец, а преображение, переход в иное состояние. И твоя сутулость, твоя осенняя печаль — это не слабость, а преддверие этого возвышения. Ты — осень, время сбора урожая, время подведения итогов, время глубоких размышлений перед зимним сном, который, возможно, станет пробуждением.
Валерий Артамонов.