Дни темней, но тем не менее
обозначены цвета.
Небо синее осеннее,
в поле мёртвые растения,
в поле ходит пустота.
Постой там,
посмотри туда.
На кривом столбе, листьями окрылённом,
(по такой резьбе – берёза, определённо)
чёрным по бе сходство с аккордеоном.
Поиграй на зелёном.
Было травой, стало стернёй и сеном.
Скоро здесь всё станет сырым и серым –
церковь в конце села, на лугу люцерна.
Хочешь сказать – бесценна,
а жизнь бесцельна.
Майка Лунёвская.
Дни темней, но тем не менее
обозначены цвета.
Небо синее осеннее,
в поле мёртвые растения,
в поле ходит пустота.
И эта пустота не пугает, а скорее завораживает своей тишиной, своей незыблемостью. Она впитывает в себя отзвуки лета, шепот ветра, голоса птиц, улетевших в тёплые края. Остаётся лишь эта осенняя меланхолия, окрашенная в глубокие, насыщенные тона.
Постой там,
посмотри туда.
Не спеши, вглядись в детали. Природа, устав от летней суеты, замедляет свой бег, позволяя нам увидеть то, что обычно ускользает от взгляда. Это время года, когда каждый элемент обретает особую выразительность, когда даже самые обыденные вещи предстают в новом свете.
На кривом столбе, листьями окрылённом,
(по такой резьбе – берёза, определённо)
чёрным по бе сходство с аккордеоном.
Этот столб, словно забытый музыкальный инструмент, притаился на опушке. Его изогнутая форма, украшенная резными узорами, напоминает о народных традициях, о мастерстве рук, которые когда-то придали ему эту форму. Чёрные и белые полосы, словно клавиши, вызывают ассоциации с музыкой, с мелодиями, которые могли бы звучать в этой тишине. Возможно, это отголоски давно минувших дней, когда здесь кипела жизнь, звучали песни и смех.
Поиграй на зелёном.
Представь, что этот столб – клавиши, а ветер – твои пальцы. Сыграй мелодию осени, мелодию увядания и покоя. Пусть звуки, рождающиеся в твоём воображении, сливаются с шелестом опавших листьев, с далёким криком птиц. Это игра без нот, игра души, где каждый звук – это эмоция, каждая пауза – это размышление.
Было травой, стало стернёй и сеном.
Колосья, ещё недавно колыхавшиеся под ласковым солнцем, теперь склонились, опустели. Золотистые поля превратились в лоскутное одеяло из высохшей травы и остатков сжатого хлеба. Запах сена, терпкий и сладковатый, наполняет воздух, предвещая скорое наступление холодов. Это естественный цикл жизни, который повторяется из года в год, напоминая о бренности всего сущего.
Скоро здесь всё станет сырым и серым –
церковь в конце села, на лугу люцерна.
Туман начнёт окутывать поля, проникая в самые укромные уголки. Серые, промозглые дожди размочат землю, превратив её в вязкую грязь. И только старая церковь, возвышающаяся над пейзажем, будет напоминать о вечном, о вере, которая остаётся неизменной, несмотря на смену времён года и ход жизни. Люцерна, ещё недавно зеленевшая на лугу, теперь укроется под слоем снега, ожидая весеннего пробуждения.
Хочешь сказать – бесценна,
а жизнь бесцельна.
В этой осенней тишине, в этой меланхолии, скрывается глубокий смысл. Осознание конечности всего земного, мимолётности красоты, заставляет ценить каждое мгновение. Бесценна сама природа, её вечное движение, её способность к возрождению. А жизнь, возможно, и кажется бесцельной в своей суетности, но именно в поиске смысла, в проживании каждого дня, и заключается её истинное предназначение.
Майка Лунёвская.