Волосатый крестовик: встреча с таинственным охотником
волосатый крестовик
забрался под козырёк
и слюну из брюха тянет,
пропуская между рук
(или ног?) –
не пойду курить наружу,
если я его увижу,
то от ужаса, наверное, умру.
паучок уполз в дыру,
ножкой держит за сигнальную верёвку,
поджидает мошкару
на свет от лампочки, из двери
убежавший на ступени.
я метлой его, пожалуй, уберу:
пусть отбрасывают тени
толсторылые, с ветвистыми усами,
осыпаются пыльцою
много бабочек, и хлопает жуками
о когда-то полосатые обои…
усмехнётся паучок,
быстро брюшко в щель закатит,
у него внутри большой клубок,
ему до заморозков хватит,
он вернётся и отплатит,
а они и не заметят.
Марианна Гейде.
волосатый крестовик
забрался под козырёк
и слюну из брюха тянет,
пропуская между рук
(или ног?) –
не пойду курить наружу,
если я его увижу,
то от ужаса, наверное, умру.
паучок уполз в дыру,
ножкой держит за сигнальную верёвку,
поджидает мошкару
на свет от лампочки, из двери
убежавший на ступени.
я метлой его, пожалуй, уберу:
пусть отбрасывают тени
толсторылые, с ветвистыми усами,
осыпаются пыльцою
много бабочек, и хлопает жуками
о когда-то полосатые обои…
усмехнётся паучок,
быстро брюшко в щель закатит,
у него внутри большой клубок,
ему до заморозков хватит,
он вернётся и отплатит,
а они и не заметят.
Крестовик, этот восьминогий охотник, с его волосатым телом, напоминающим мох, притаился в тени козырька. Его брюшко, словно маленький мешочек, наполненный таинственной жидкостью, медленно выделяет вязкую слюну. Он терпеливо ждет, пропуская эту живительную субстанцию между своими многочисленными конечностями – или это все же ноги, а не руки? Страх, подобный холодному ознобу, пробегает по спине при мысли о такой встрече. Не выйти покурить на улицу – вот единственное решение, если он окажется там. Увидь я его, и, возможно, сердце мое остановится от неподдельного ужаса.
Но вот, паучок, словно почувствовав мое присутствие или просто завершив свою охоту, скрылся в небольшой трещине. Его тонкая, но сильная ножка цепляется за сигнальную верёвку, прикрепленную к двери – возможно, этот инстинкт самосохранения, передаваемый из поколения в поколение, заставляет его держаться за любые доступные опоры. Он теперь находится в своем убежище, но его взгляд, если бы таковой имелся, направлен на теплый свет лампочки, пробивающийся из двери. Этот свет, словно маяк, привлекает мелких насекомых, заблудившихся в вечерних сумерках, и теперь они станут его добычей. Свет, убежавший с ступеней, теперь играет роль приманки, заманивая неосторожную мошкару в смертельную ловушку.
Я, возможно, возьму метлу и попытаюсь его выгнать. Пусть же другие создания, более яркие и шумные, заполняют пространство. Пусть те, кто отбрасывает густые, причудливые тени, кто с ветвистыми усами, словно древние мудрецы, осыпаются пыльцою, как мимолетные видения. Пусть много крылатых красавиц, бабочек, порхают в воздухе, и жуки, словно маленькие бронированные корабли, хлопают о когда-то яркие, а теперь выцветшие полосатые обои, свидетели многих лет и событий.
Но паучок, этот маленький хитрец, лишь усмехнётся в своей тайной обители. Его брюшко, такое большое и округлое, быстро закатится в щель, исчезая из виду. Внутри него – целый мир, большой клубок запасов, который позволит ему продержаться до наступления холодов. Он знает, что вернётся, и, возможно, даже отплатит за попытку его изгнания. А те, кто суетится снаружи, кто наполнен жизнью и движением, даже не заметят его возвращения, поглощенные своими повседневными заботами. Его время еще не пришло, но оно обязательно настанет.