Поэтический подъем сквозь символы

Вчерашними городами
Ноги переломали –
Поднимались выше каждого фонаря –
Свет держал, ударял,
Одарял, манил –
Ниже валялся мир,
Выше пластался дым.
И он кинул руку ему с плеча –
Забирайся выше по лестнице голосов,
А чтоб было выше ещё, кричал
Голосом на восток.

Эти голоса, словно нити судьбы, сплетались в невидимый гобелен, каждый звук – отдельный стежок, наполняющий пространство смыслом и энергией. Они несли в себе отголоски прошлого, эхо несбывшихся надежд и шепот грядущих свершений. Восточное направление крика символизировало стремление к новому дню, к рассвету, к пробуждению от долгого сна. В этом порыве было что-то первобытное, инстинктивное, как зов предков, направленный в самую глубь времен.

А потом ступень набросилась на ступень,
И канат потёр себя о канат.

Этот момент стремительного подъема, когда каждая новая ступень казалась вызовом, а трение канатов – предвестником неизбежного напряжения. Это было не просто физическое движение вверх, а метафора преодоления трудностей, борьбы с самим собой и внешними обстоятельствами. Каждая ступень – это прожитый день, каждый виток каната – это испытание, которое закаляет, делает сильнее. В этом звуке трения, в этом скрипе, можно было услышать историю упорства, историю нежелания сдаваться.

Он потел, как пел, и сопел, как мел
Весь в одышке под сводом гланд.

Одышка – это не только физическое проявление усталости, но и символ переполненности, когда душа и тело на грани, когда каждая клеточка кричит о желании остановиться, но внутренний стержень не позволяет. Пот, струящийся по телу, подобен слезам, смывающим накопившуюся боль и сомнения. Мел, крошащийся под натиском, – это хрупкость человеческой природы, которая, тем не менее, находит в себе силы противостоять. Свод гланд – это метафора внутреннего мира, той самой глубины, где происходят самые важные битвы.

И фонарь погас, и другой погас,
И вечерний вдруг стал ночным,
Но насколько небу хватало мяс,
Он хватался рукой за нимб,
И рывком тянулся, и весь из нас
Полз над ним.

Гаснущие фонари символизировали угасание привычного, знакомого мира. Переход от вечернего к ночному – это погружение в неизвестность, в царство теней и страхов, но и одновременно – в пространство возможностей, где рождаются мечты. «Небо хватало мяс» – это образ огромного, живого существа, чьи объятия могут как защитить, так и поглотить. Хвататься рукой за нимб – это последняя отчаянная попытка удержаться за что-то светлое, божественное, за надежду. «Весь из нас полз над ним» – это коллективное усилие, общий путь, где каждый, преодолевая свои страхи и слабости, поднимается над обыденностью, стремясь к чему-то высшему, к истине, к свету, даже когда вокруг царит тьма. Этот образ подчеркивает не только индивидуальное стремление, но и общность пути, где каждый несет часть общего бремени и делится общей надеждой.

Евгения Риц.