ДНИ
Пригорает капуста на сковородке,
Перец подвешенный увядает, вращаясь,
Вяз шумит под окном, мешая слуху,
тешит себя тишиной грядущего,
Скрипят старые половицы, надо жить как-то.
Надо любить кого-то, что-то ещё нужно…
Осень скоро. Что ж, стало быть, осень.
Позднее скажем: сколь свежа её прелесть
в чугунных парках, когда на улицах пусто.
и вечер холодной цепью звенит на шее.
И звезды первый иней кроет голос незвучный,
что значит — охрипли.
Да, охрипнем, но позже.
Нет, пожалуй, сегодня мы не дрянное вино
станем пить с тобою, приятель, —
Чтобы лист кленовый видеть парящим
во льдах воздушных,
Повторяя его очертанья сухой рукою, —
Стаканы наполним бледной от бешенства водкой.
Такой день сегодня. Долгий, великий и ветреный.
И впрямь не солгать, день сегодня на славу!
Но мы все болтаем — вон и дерево поутихло,
Наливай поскорее.
Аркадий Драгомощенко.
ДНИ
Пригорает капуста на сковородке,
Перец подвешенный увядает, вращаясь,
Вяз шумит под окном, мешая слуху,
тешит себя тишиной грядущего,
Скрипят старые половицы, надо жить как-то.
Надо любить кого-то, что-то ещё нужно…
Осень скоро. Что ж, стало быть, осень.
Позднее скажем: сколь свежа её прелесть
в чугунных парках, когда на улицах пусто.
и вечер холодной цепью звенит на шее.
И звезды первый иней кроет голос незвучный,
что значит — охрипли.
Да, охрипнем, но позже.
Нет, пожалуй, сегодня мы не дрянное вино
станем пить с тобою, приятель, —
Чтобы лист кленовый видеть парящим
во льдах воздушных,
Повторяя его очертанья сухой рукою, —
Стаканы наполним бледной от бешенства водкой.
Такой день сегодня. Долгий, великий и ветреный.
И впрямь не солгать, день сегодня на славу!
Но мы все болтаем — вон и дерево поутихло,
Наливай поскорее.
А время, словно река, неумолимо течёт, унося с собой мгновения, оставляя лишь отголоски, эхо прожитых дней. Пригорающая капуста – это не просто кулинарная неудача, а метафора упущенных возможностей, остывших чувств, того, что могло бы быть, но не стало. Перец, вянущий на солнце, подобен угасающей надежде, теряющей свою яркость и остроту под натиском бытия. Вяз, шумный и навязчивый, заглушает тихий шепот будущего, ту предчувствуемую гармонию, которая могла бы прийти, если бы мы умели слушать. Скрип половиц – это звук жизни, пронизанной бытом, напоминание о необходимости продолжать, несмотря ни на что. Любовь, даже самая простая, становится якорем, смыслом, той нитью, что связывает нас с реальностью, с другими людьми, с самим собой.
Осень, с её меланхоличной красотой, приближается, обещая новые оттенки восприятия. В чугунных парках, где прошлое застыло в бронзе и чугуне, а улицы пусты, её прелесть раскрывается по-особому. Холодный вечер, как цепь, обволакивает, напоминая о хрупкости существования. Звёзды, мерцающие в небе, словно первые искорки инея, покрывают незвучный голос, который, кажется, охрип от невысказанных слов, от пережитых эмоций.
Да, мы охрипнем, но не сейчас. Сейчас – время действия, время наполнения, а не опустошения. Вместо дрянного вина, что лишь притупляет ощущения, мы выбираем водку – «бледную от бешенства», символизирующую трезвость и остроту восприятия, даже в моменты отчаяния. Мы хотим видеть мир таким, какой он есть, без прикрас, без иллюзий. Лист кленовый, парящий во льдах воздушных, – это образ ускользающей красоты, которую мы пытаемся удержать, повторить, запечатлеть в памяти, в движениях руки.
Сегодняшний день – долгий, великий и ветреный – создан для такой жизни. Он наполнен энергией, переменами, возможностями. И впрямь, день на славу! Но мы, погруженные в беседу, в размышления, почти упустили момент. Дерево, свидетель нашего разговора, тоже, кажется, затихло, внимая нам. Скорее, наливай! Время не ждёт, а впереди ещё столько невысказанного, столько непрожитого.
Аркадий Драгомощенко.