Поэзия холода и сна

Холод уже проведён
В тело моё и в дом.
На каплях идёт из кухни
Кран
С маленькой плачущей головой. Эти капли, словно слёзы, отмеряют время, каждое падение — как удар по нервам, усиливающий ощущение застывшего мгновения. Воздух в доме стал плотным, пропитанным невидимой стужей, которая проникает сквозь одежду, сквозь кожу, добираясь до самых костей. Звук капающей воды кажется неестественно громким в этой тишине, словно единственный живой пульс в замершем мире.

Луна с лицом обезьяны
Рисует
Карту Монголии на стене —
Там, во сне, буду изрублен. Её бледный, искажённый свет проникает сквозь оконное стекло, преломляясь в инее, который покрыл рамы. Тени, которые она отбрасывает, приобретают причудливые, угрожающие формы, оживая и сплетаясь в призрачные образы. Карта Монголии — символ далёких, неведомых земель, где границы размыты, а реальность становится зыбкой. Это предчувствие неопределённости, предвкушение чего-то неотвратимого, что ждёт в глубинах подсознания.

Жилка, ущипни меня за висок, покажи, что всё это — сон. Эта мольба обращена к самому себе, к тонкой грани между реальностью и грёзами. Это попытка заземлиться, найти подтверждение тому, что происходящее не является истиной, а лишь игрой воображения, порождённой холодом и одиночеством. Ощущение боли, даже самое лёгкое, могло бы стать якорем, вернув в мир, где мысли имеют чёткие очертания.

Сосны хрустят душой
И на вытянутых носах
Держат морозную ночь. За окном, в темноте, силуэты деревьев кажутся застывшими стражами. Их ветви, усыпанные снегом, скрипят и стонут под напором ветра, издавая звуки, которые можно сравнить с тихим плачем или хрустом ломающихся костей. Это не просто холод, это ощущение холода, проникающего в самую суть вещей, в их внутренний мир, в их «душу».

Уют э, ю, я — самых последних букв…
Утро моё, я
Так же молчу, как в центре катка, — вода. Попытка найти утешение в словах, в их звучании, но даже самые тёплые, самые последние буквы алфавита не могут согреть. «Уют» — слово, утратившее своё значение, ставшее пустым звуком. Молчание в центре катка — образ абсолютной тишины, застывшей неподвижности, когда единственное, что остаётся, — это холодная, прозрачная вода, отражающая пустоту.

Летящий не видит себя.
Искры, глаза. В полёте, в стремительном движении, человек теряет связь с самим собой, не способен осознать своё присутствие. Искры, вспыхивающие в глазах, — это мимолётные проблески сознания, мгновенные озарения, которые тут же гаснут, уносясь в неведомую даль. Это ощущение потерянности, растворения в пространстве и времени, когда собственное «я» становится невидимым.

Денис Крюков.