Ботанический сад: от стихов к прозе
В Ботанический сад заходил, —
Ничего не увидел в саду.
Только дождик в саду моросил,
Да лягушки кричали в пруду.
И меня охватила тоска,
И припал я к скамье головой.
Подо мной заскрипела доска,
Закачался камыш надо мной.
И я умер немного спустя,
И лежал с неподвижным лицом…
В Ботанический сад заходя,
Я не знал, что остануся в нем.
Николай Олейников.
В Ботанический сад заходил, —
Ничего не увидел в саду.
Только дождик в саду моросил,
Да лягушки кричали в пруду.
Прогулка обещала быть умиротворяющей, ведь именно за этим и отправляются в подобные места – за тишиной, ароматами цветов, шелестом листвы, убаюкивающим пением птиц. Но реальность оказалась иной, далекой от идеализированных представлений. Серый, промозглый день, словно нарочно, окутал сад пеленой уныния. Капли дождя, мелкие и назойливые, не освежали, а лишь усиливали ощущение сырости и холода. Они стучали по широким листьям растений, по мокрому асфальту дорожек, по моей шляпе, создавая монотонный, давящий звук.
Пруд, который, казалось бы, должен был стать источником спокойствия, наполнился тревожными звуками. Не мелодичное кваканье, а скорее надрывные, пронзительные крики лягушек разносились над водной гладью, словно отражая мое собственное внутреннее состояние. Их голоса, сливаясь с шумом дождя, образовывали диссонанс, который проникал в самую душу, заставляя чувствовать себя чужим и потерянным.
И меня охватила тоска,
И припал я к скамье головой.
Подо мной заскрипела доска,
Закачался камыш надо мной.
Навалившаяся тяжесть была не только физической, но и душевной. Каждая клеточка тела словно пропиталась этой сыростью, этим унынием. Я искал утешения, опоры, но нашел лишь ветхую скамью, которая, казалось, тоже устала от времени и непогоды. Ее доски, влажные и потрескавшиеся, скрипнули под моим весом, словно жалуясь на непрошеного гостя. Это был звук, полный грусти и безысходности, эхом отзывающийся в моей опустошенной душе.
Наклонившись, я почувствовал, как влажный воздух, пропитанный запахом прелой листвы и сырой земли, обволакивает меня. Надо мной, словно тени прошлого, колыхались стебли камыша. Их поникшие головки, мокрые от дождя, казались мне символом увядания, невысказанных слов, несбывшихся надежд. Они медленно раскачивались в такт ветру, создавая призрачный, завораживающий танец, который лишь подчеркивал мое одиночество. Все вокруг казалось нереальным, словно я оказался в каком-то странном, потустороннем мире, где время остановилось, а реальность исказилась.
И я умер немного спустя,
И лежал с неподвижным лицом…
В Ботанический сад заходя,
Я не знал, что остануся в нем.
Смерть в этом контексте – не буквальный конец жизни, а скорее полное растворение в окружающей атмосфере, утрата себя, своего «я». Это было не резкое прекращение существования, а постепенное угасание, погружение в безвременье, в котором границы между жизнью и небытием стерлись. Лежа на скамье, с неподвижным лицом, я ощущал, как мое сознание медленно уплывает, оставляя за собой лишь оболочку, лишенную всяких эмоций и стремлений.
Вход в Ботанический сад, который я совершил с определенной целью, с предвкушением чего-то нового и прекрасного, обернулся для меня ловушкой. Я пришел сюда, чтобы найти умиротворение, но вместо этого обрел вечное пристанище. Неожиданное и необратимое решение остаться здесь навсегда, стать частью этого унылого, но по-своему величественного пейзажа. Моя жизнь, как и этот сад, погрузилась в вечную меланхолию, где дождь моросит, лягушки кричат, а скамьи скрипят под тяжестью невидимых печалей.
Николай Олейников.