Предтеча

Берега Оз оставлены позади. И все же между нами эти места называют ее бассейном. Полдень. В низине плоские крыши строений испещрили посадки полей. Отсюда они напоминают осколки белоснежного фарфора и безупречный мрамор Левадии одновременно. Возможно здесь им суждено избежать участи погибших святилищ – хребет истории, протащившей свой бег вплоть до каменистых выгонов Азии. Простерто сырое вымя парусины, прожженной ветром, и веером ложась окрест – но здесь это время, когда лисы обустраивают логово к ночлегу, ложась головой на восток, и сухой продуваемый галечник между ними что пасть, – на вершок поступился добычей. Растравлен крысиный лог, черной крапью застит лачуги и ближний свет. Девственная прорва врезается в удила. На западе время Просперити – блещет водной глади щит, расплавленный, и выдохшееся море бесконечное, как продолжение.

Ольга Гребенкина.

ПРЕДТЕЧА

Берега Оз оставлены позади. И все же между нами эти места называют ее бассейном. Полдень. В низине плоские крыши строений испещрили посадки полей. Отсюда они напоминают осколки белоснежного фарфора и безупречный мрамор Левадии одновременно. Возможно здесь им суждено избежать участи погибших святилищ – хребет истории, протащившей свой бег вплоть до каменистых выгонов Азии. Простерто сырое вымя парусины, прожженной ветром, и веером ложась окрест – но здесь это время, когда лисы обустраивают логово к ночлегу, ложась головой на восток, и сухой продуваемый галечник между ними что пасть, – на вершок поступился добычей. Растравлен крысиный лог, черной крапью застит лачуги и ближний свет. Девственная прорва врезается в удила. На западе время Просперити – блещет водной глади щит, расплавленный, и выдохшееся море бесконечное, как продолжение.

Здесь, в этой долине, где время будто замерло, природа и человеческое присутствие сливаются в единый, почти мистический пейзаж. Плоские крыши построек, разбросанные среди полей, кажутся не просто элементами сельской жизни, но и символами, отсылающими к древним цивилизациям. Их белизна, контрастирующая с зеленью полей, вызывает ассоциации с чем-то хрупким и драгоценным, подобно осколкам фарфора, найденным на месте забытых поселений, или с холодным, вечным мрамором древних храмов. Эти строения, словно последние бастионы, противостоят натиску времени, которое неумолимо стирает следы прошлого.

История, подобно могучей реке, проложила свой путь через века, оставляя за собой лишь высохшие русла и каменистые пустоши, как те, что простираются до Азии. Но здесь, в этой низине, есть шанс, что поселения, подобные этим, смогут уцелеть, сохранить свою самобытность, не повторив печальную участь тех, кто остался лишь в легендах и руинах.

Надвигающаяся вечерняя прохлада приносит с собой новые образы. Паруса, ставшие жесткими от ветра, расстилаются на земле, словно уставшие крылья. Это время, когда дикая природа оживает, когда лисы, чувствуя приближение ночи, ищут укромные места для отдыха. Их логова, вырытые в сухом галечнике, кажутся пастями, готовыми поглотить остатки дня. И даже эти мелкие существа, в своей борьбе за выживание, отвоевывают себе место под солнцем, не желая уступать ни пяди своей территории.

Сгущающиеся сумерки окрашивают пейзаж в темные тона. Крысиные норы, словно черные отметины на земле, проступают сквозь туман, застилая собой лачуги и рассеивая последние отблески света. Это время, когда границы между реальностью и чем-то более первобытным стираются. Дева прорва, словно символ первозданной силы, прорывается сквозь обыденность, вгрызаясь в самые основы бытия.

На западе же, где солнце клонится к закату, разворачивается иная картина. Время Просперити, эпоха, отмеченная блеском и величием, отражается в расплавленном щите водной глади. Это море, выдохшееся, но бесконечное, продолжает свой вечный бег, подобно самому времени, словно не имея конца и края, являясь лишь продолжением чего-то более грандиозного и непостижимого.

Ольга Гребенкина.