Размышления о невозможности уйти

А мне не убежать никуда. Во-первых,
рассматриваю страницу на которой это написано.
Во-вторых, разные фотокамеры, серебряные ложки, тени,
Буквы, которые расклеваны между теней, разное…
даже и отражение на всякий случай. Я вижу еще –
окно. И у меня болит голова. И она болит сильнее.
«Не убежать никуда» становится
неким оперным пением. А мне и не нужно
никуда убегать. Лучше – чтобы голова «пополам».
И петь, а лучше, никого не видеть, типа «прощай»
тогда, – быстрее и легче. А иногда вина,
и зеленый лист. Подержать в руках,
а потом зажечь сигарету.

Аркадий Драгомощенко.

А мне не убежать никуда. Во-первых,
рассматриваю страницу на которой это написано.
Буквы, словно застывшие мотыльки, прилипли к бумаге, их контуры размыты, как будто сам текст дышит, вибрирует под пристальным взглядом. Это не просто чернила, это отпечатки времени, следы чьих-то мыслей, застывшие в моменте. И эта страница – мой единственный якорь в этом зыбком мире.

Во-вторых, разные фотокамеры, серебряные ложки, тени,
которые отбрасывают эти предметы, искажая привычные формы, превращая обыденное в нечто сюрреалистичное. Серебряная ложка, отражая свет, становится миниатюрным зеркалом, в котором мелькают осколки реальности. Тени – это не просто отсутствие света, это живые сущности, притаившиеся по углам, готовые поглотить все вокруг. Они танцуют, переплетаются, создавая причудливые узоры на стене, на полу, на самом себе.

Буквы, которые расклеваны между теней, разное…
словно осколки разбитого зеркала, каждая буква несет в себе свою историю, свой оттенок смысла. Они не выстраиваются в стройный ряд, а разлетаются, как стая испуганных птиц, теряясь в полумраке. Это хаос, который, тем не менее, притягивает, заставляет вглядываться, пытаясь уловить ускользающую нить повествования.

даже и отражение на всякий случай. Я вижу еще –
свое собственное отражение в гладкой поверхности, оно кажется чужим, отстраненным, словно наблюдает за мной со стороны. Глаза в глазах, но без той связи, которая обычно существует между «я» и «я». Это двойник, который тоже пытается убежать, но тоже не может.

окно. И у меня болит голова. И она болит сильнее.
За окном – серый, безрадостный пейзаж, город, который кажется застывшим в вечном ожидании. Окна – это порталы в другой мир, но сейчас они лишь подчеркивают мою изоляцию. Головная боль – это не просто физическое ощущение, это метафора, знак того, что реальность становится невыносимой, слишком плотной, слишком настоящей. Она пульсирует в висках, отбивая ритм ускользающей жизни.

«Не убежать никуда» становится
неким оперным пением. Это не просто констатация факта, а драматическое заявление, которое пронзает тишину, наполняя ее трагизмом. Звук нарастает, становится все более пронзительным, отражаясь от стен моей внутренней тюрьмы. Это ария отчаяния, которая не находит выхода.

А мне и не нужно
никуда убегать. Возможно, в этом безысходном состоянии есть своя правда, свое спокойствие. Принятие этой невозможности, смирение с ней.

Лучше – чтобы голова «пополам».
Это желание полного освобождения, выхода за пределы физического и ментального. Расколоться, чтобы исчезнуть, раствориться в небытии. Это радикальное решение, продиктованное невыносимостью бытия.

И петь, а лучше, никого не видеть, типа «прощай»
тогда, – быстрее и легче. Пение – это способ выразить то, что невозможно сказать словами, это последний вздох души. Прощание с миром, с самим собой, с иллюзиями. Желание уйти тихо, незаметно, не оставляя следов.

А иногда вина,
которая накатывает волнами, словно прилив, загрязняющий все вокруг. Вина за что-то несделанное, за сказанное или несказанное. Она тяжелым грузом давит на плечи, мешая дышать.

и зеленый лист. Подержать в руках,
а потом зажечь сигарету.
Зеленый лист – это последнее напоминание о жизни, о природе, о чем-то естественном и чистом. Его прохлада на пальцах, его аромат – это мимолетное утешение. Но оно быстро сменяется дымом сигареты, который уносит с собой последние отголоски надежды, оставляя лишь пепел и пустоту.

Аркадий Драгомощенко.