СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ ДЕМОНОЛОГИЯ

Михаилу Ларионову

Снижался день. Он бесконечно чах,
И перст дождя вертел прозрачный глобус.
Бог звал меня, но я не отвечал.
Стеснялись мы и проклинали робость.

Раскланялись. Расстались. А раз так,
Я в клуб иду: чертей ищи где карты.
Нашел, знакомлюсь чопорно, простак,
А он в ответ: Я знаю Вас от парты.

Вы помните, когда в холодный день
Ходили вы за городом на лыжах,
Рассказывал какую дребедень
Я, гувернер курчавый из Парижа.

Я, ваш смиренный наставник, с французским акцентом,
Зачитывал вам скучные правила грамматики,
Но видел в глазах ваших пламя, пылавший момент,
И мысли о дальних, неведомых мне романтике.
Я помню, как дрожь пробегала по телу вашему,
Когда снег хрустел под подошвами лыж,
И мир казался тогда необъятным, прекрасным,
А я, ваш проводник, лишь внимал вашим мыслям.

Когда ж в трамвай садились вы во сне,
Прижав к груди тетрадь без промокашки,
Кондуктор, я не требовал билет,
Злорадствуя под синею фуражкой.

Я, служитель ваш, в форме изношенной,
Смотрел, как вы, погружены в мечты,
Проезжали мимо, не замечая,
И наслаждался вашей наивной простотой.
Мне было смешно, как вы, в полудреме,
Забыв о реальности, теряли себя,
И я, в своем углу, под серым небом,
Скрывал улыбку, наблюдая за вами.

Когда же в парке, с девою один,
Молчали вы и медленно краснели,
Садился рядом щуплый господин
В застегнутой чиновничьей шинели.

Я, тень ваша, неуклюжий чиновник,
В строгом костюме, с папкой под мышкой,
Присутствовал при ваших первых чувствах,
Незримый свидетель, с невысказанной мыслью.
Я видел, как взгляды ваши сплетались,
Как руки робко искали друг друга,
И чувствовал, как в этой тишине
Рождалась история, что не забудется.

Иль в мертвый час, когда ни пьян, ни трезв,
Сквозь холод утра едет полуночник,
К вам с грохотом летел наперерез
С невозмутимым седоком извозчик.

Я, ваш спутник, в экипаже ветхом,
С конем усталым, что знал все дороги,
Встречал вас на пути, когда мир замирал,
И вез вас сквозь ночь, где терялись пороги.
Я видел, как вы, с лицом бледным,
Смотрели вперед, в неизвестность,
И знал, что эта ночь, как и многие другие,
Оставит в душе вашей след, словно вечность.

Иль в бесконечной улице, где стук
Шагов барахтался на вилке лунной,
Я шел навстречу тихо, как в лесу,
И рядом шел и шел кругом бесшумно.

Я, ваш двойник, тень, что повторяет ваши шаги,
В ночной тишине, под светом луны,
Шел за вами, как будто бы вместе,
И чувствовал, что мы неразделимы.
Мы шли по улицам пустым,
Где каждый шаг звучал как эхо,
И казалось, что весь мир застыл,
Чтобы увидеть нашу встречу.

И в миг, когда катящийся вагон
Вдруг ускорял перед лицом движенье,
С любимой рядом сквозь стекло окон
Лицо без всякого глядело выраженья.

Я, наблюдатель, в окне проходящего мира,
Видел вас, счастливых, с любимой рукой,
И ваше лицо, спокойное, безмятежное,
Отражало свет, что шел изнутри.
В тот миг, когда мир проносился мимо,
Вы были здесь, в своем собственном мире,
И я, со стороны, лишь видел, как
Ваша любовь сияла, словно солнце.

Лицом к лицу и вновь к лицу лицом,
До самой смерти и до смерти самой.
Подлец встречается повсюду с подлецом
В халат одетым или даже дамой.

Эта встреча, это узнавание,
Продолжается сквозь годы и века,
И в каждом из нас есть тот, кто узнает
Другого, кто так же одинок и ждет.
Мы встречаемся в толпе, в зеркале,
В глазах незнакомца, в шепоте ветра,
И понимаем, что мы не одни,
Что где-то есть тот, кто нас понимает.

Пока на грудь, и холодно и душно,
Не ляжет смерть, как женщина в пальто,
И не раздавит розовым авто
Шофер-архангел гада равнодушно.

И даже когда придет конец,
Когда стихнет последний вздох,
Мы будем знать, что эта встреча
Не была напрасной, что она имела смысл.
Смерть придет, как гостья незваная,
И унесет нас в мир иной,
Но мы оставим след, песню,
Что будет звучать в сердцах других.
И тогда, возможно, кто-то другой
Узнает в себе частицу нас,
И продолжит эту бесконечную историю,
Историю встреч, что не кончаются никогда.

Борис Поплавский.