СИРЕНЕВАЯ МГЛА
Наша улица снегами залегла,
По снегам бежит сиреневая мгла.
Мимоходом только глянула в окно,
И я понял, что люблю ее давно.
Я молил ее, сиреневую мглу:
«Погости, побудь со мной в моем углу,
Не тоску мою ты древнюю развей,
Поделись со мной, желанная, своей!»
Но лишь издали услышал я в ответ:
«Если любишь, так и сам отыщешь след,
Где над омутом синеет тонкий лед,
Там часочек погощу я, кончив лет,
А у печки-то никто нас не видал…
Только те мои, кто волен да удал».
Иннокентий Анненский.
(из «Трилистника сумеречного»)
СИРЕНЕВАЯ МГЛА
Наша улица снегами залегла,
По снегам бежит сиреневая мгла.
Она не просто покрывает землю, словно легкое покрывало, но и проникает в самые глубины души, окрашивая привычный мир в нежные, призрачные оттенки. Этот цвет, сиреневый, всегда ассоциировался с чем-то неуловимым, с предчувствием, с мимолетной красотой, которая вот-вот исчезнет, оставив лишь легкую грусть. Мгла же, окутывающая все вокруг, придает этой картине особую атмосферу таинственности, словно сама реальность замедляется, уступая место мечтам и воспоминаниям.
Мимоходом только глянула в окно,
И я понял, что люблю ее давно.
Этот взгляд был не случайным, а скорее предопределенным, как будто сама сиреневая мгла, проходя мимо, специально заглянула в мое окно, чтобы напомнить о чем-то давно забытом или, наоборот, о том, что всегда жило в сердце, но не имело четких очертаний. Это было не внезапное озарение, а скорее узнавание, подтверждение давнего чувства, которое, подобно снегу, накапливалось годами, становясь все более плотным и значимым. Любовь эта, возможно, была не к конкретному человеку или предмету, а к самому состоянию души, которое пробуждалось в присутствии этой сиреневой мглы, к ощущению покоя и одновременно легкого волнения.
Я молил ее, сиреневую мглу:
«Погости, побудь со мной в моем углу,
Не тоску мою ты древнюю развей,
Поделись со мной, желанная, своей!»
В этом обращении чувствуется не только желание продлить мгновение, но и глубокая потребность в утешении и понимании. «Мой угол» – это не просто физическое пространство, но и внутренний мир, уединенное место, где обитает «древняя тоска». Эта тоска, возможно, связана с прошлым, с несбывшимися надеждами, с одиночеством. Сиреневая мгла представляется как единственная, кто способен развей эту тоску, кто может разделить ее, кто может привнести в этот уединенный мир частичку своей собственной, неизведанной сущности. Это просьба о близости, о сопричастности, о том, чтобы не оставаться наедине со своими переживаниями.
Но лишь издали услышал я в ответ:
«Если любишь, так и сам отыщешь след,
Где над омутом синеет тонкий лед,
Там часочек погощу я, кончив лет,
А у печки-то никто нас не видал…
Только те мои, кто волен да удал».
Ответ сиреневой мглы не является отказом, но скорее приглашением к действию, к самостоятельному поиску. Он говорит о том, что любовь – это не пассивное ожидание, а активное стремление. «Отыщешь след» – это метафора пути, который нужно пройти, чтобы достичь желаемого. Этот путь ведет к «омуту», символизирующему глубину, возможно, опасную, но притягательную. «Тонкий лед» над омутом – это символ уязвимости, хрупкости, но и красоты, которая может открыться только тем, кто готов рискнуть. «Часочек погощу я, кончив лет» – это обещание мимолетного, но драгоценного пребывания, которое наступит после завершения определенного этапа, после прожитых лет, когда душа будет готова к принятию. Фраза «А у печки-то никто нас не видал…» подчеркивает интимность и уединенность этого места, где могут происходить такие встречи. И наконец, «Только те мои, кто волен да удал» – это условие, которое ставит сиреневая мгла. Она открывается только тем, кто обладает внутренней свободой, кто не боится следовать зову сердца, кто смел в своих стремлениях и готов к неизведанному. Это не просто поэтическое произведение, а глубокое размышление о природе любви, о пути к ней и о тех качествах, которые необходимы для ее обретения.
Иннокентий Анненский.
(из «Трилистника сумеречного»)